500 великих путешествий

Ян Черский стал известным географом и исследователем Сибири после того, как за участие в польском восстании 1863 г. его сослали в Омск. По поручению Иркутского отдела Русского географического общества он в 1873–1874 гг. исследовал Китайские и Тункинские Гольцы и другие районы Восточных Саян. В мае 1877 г. Черский отправился на Байкал. Он поставил себе целью разгадать загадку происхождения озера. На основании своих исследований Черский убедился, что Байкал был когда-то проточным озером. При этом Ангара была значительно большей рекой, чем в настоящее время, а Байкальская котловина является результатом продолжительного процесса оседания, который продолжается по сей день. Работа Черского, подкрепленная геологической картой и найденными им ископаемыми, опровергла тезис Гумбольдта о том, что когда-то Байкал был заливом Северного Ледовитого океана, и вызвала большой интерес научного мира; за свои труды путешественник был награжден золотой медалью. По ходатайству Географического общества Черский был амнистирован и переехал в Петербург. В это время Академия наук рассматривала проект экспедиции в малоииследованные области Восточной Сибири, надеясь отыскать останки мамонтов. Черский предложил избрать районом поисков бассейны Яны, Индигирки и Колымы. Академия наук согласилась с проектом, и летом 1891 г. Черский отправился в Верхнеколымск. В этой экспедиции здоровье путешественника резко ухудшилось, и 25 июня 1895 г. Черский умер. Последним его открытием стал огромный горный хребет – по сути, обширная горная страна протяженностью более 1000 километров при ширине в 150–200 километров – параллельный Верхоянскому, описание которого было впоследствии сделано С.В. Обручевым. По предложению Обручева этот хребет был назван в честь его первооткрывателя – Яна Черского.

«Кавказ подо мною. Один в вышине…»

Военный топограф Андрей Пастухов несколько лет прослужил на Кавказе, занимаясь топографической съемкой в самых труднодоступных его районах. Служба эта была нелегкой и опасной, но в душе Пастухова воинский долг соединялся с чисто человеческой любознательностью и даже с азартом. Непокоренные вершины Кавказа манили его. В 1889 г. он совершил восхождение на Казбек с топографической съемкой, а в 1890 г. рискнул совершить восхождение на Эльбрус. До Пастухова на вершине этой горы побывал только проводник экспедиции 1829 г. по фамилии Хаширов, в то время как остальным членам отряда – а среди них были и представители Академии наук, и местные проводники – сделать это не удалось. Второе восхождение Пастухова на Эльбрус в сопровождении проводника Агбая состоялось в 1897 г. и было не лишено драматичности. Вот как это выглядело со слов самого Пастухова: «…Метель и буря усилились. Все чаще и чаще стали проваливаться в замаскированные трещины. Наконец, сильно утомившись и потеряв всякую надежду выбраться из лабиринта трещин, решили зарыться в снег и ожидать окончания метели. При этом Агбай, вздыхая все повторял: “Пропал, пропал будет!”»

^{Могила Андрея Пастухова на вершине горы Машук в Пятигорске}

На счету Пастухова были и другие восхождения, причем каждый раз – с топографическими задачами. Трижды он поднимался на Арарат, исследовал вершину Арагаца, район Ушбы, взошел на Шагдаг. Пастухов сделал также ряд ценных биогеографических наблюдений, нашел следы древнего оледенения в районе Эльбруса. О своих восхождениях на величайшие вершины Кавказа путешественник рассказал на заседании Русского географического общества в Петербурге и на страницах научных журналов.

В дебрях Уссурийского края

Вплоть до конца XIX в. Дальний Восток оставался малоизвестной и малонаселенной окраиной России. Без большого преувеличения можно сказать, что одним из первых «Колумбов», открывших этот затерянный уголок дикой природы для всего остального мира, стал знаменитый русский путешественник Владимир Арсеньев.

В 1906 г. Арсеньев организовал первую крупную экспедицию на Сихотэ-Алинь. В этом, как и в двух последующих путешествиях, его сопровождал проводник-нанаец (гольд) Дерсу-Узала, охотник-следопыт, для которого в тайге не было тайн. Он многому научил Арсеньева, а однажды на озере Ханка во время жестокой пурги спас его.

Ежедневно вел Арсеньев топографическую съемку, делал замеры высот. Записи в его походном дневнике исключительно разнообразны: сведения о погоде, пересказ старинной легенды, услышанной от встреченного удэгейца или нанайца, подсчет расстояний между отдельными пунктами… Наблюдений так много, они так разносторонни и интересны, что, когда путешественник обработает их и напечатает, Приморье начала ХХ столетия словно оживет на страницах его книг.

^{Владимир Арсеньев и Дерсу-Узала}