5000 ночей одержимости (ЛП)

отправился в резиденцию Амбани за городом.

Дом стоял в конце мощеной подъездной дорожки. В отличие от дома Пии в Нью-Йорке, он не был сильно укреплен, поскольку его окружали многочисленные акры

земли. Возможно, Амбани считал, что уединение обеспечивает достаточную

безопасность.

Было легко обойти большие ворота и обогнуть дом, чтобы проверить, как проникнуть

внутрь. Обнаружить Пию, болтающуюся на террасе, было просто удачей.

Я боролся с желанием выломать дверь, ворваться внутрь и вытащить ее за волосы.

Неужели она думала, что побег в другой город обеспечит ей безопасность?

Я годами ждал, чтобы найти ее, а она сбежала при первой же возможности. Пришло

время вырвать ее из этой жизни раз и навсегда и глубже погрузить в свою. Если она

думала, что то, что я делал до сих пор, чтобы загнать ее в угол, было плохим, я докажу, что она ошибается. У меня было все время в мире, чтобы заставить ее подчиниться

моей воле.

Как только я снова нашел Пию, я объявил, что больше не буду выступать. Этот

фестиваль ознаменовал конец моего последнего контрактного соглашения. Слава

стала бы помехой в моей новой жизни с Пией. Мы никуда бы не могли пойти, не будучи

узнанными, и у меня было чувство, что Поппи не из тех, кто любит быть в центре

внимания. Она бы точно разбила одну или две камеры папарацци, если бы они

приблизились к ней.

Я оставался в центре внимания так долго только потому, что знал, что Пия работает в

музыкальной индустрии. Моим стремлением было поддерживать присутствие на

публике, чтобы оставаться заметным для неё, и она могла связаться со мной. Теперь, когда я нашел ее, выступления больше не служили мне целью. Отныне мы будем

создавать музыку только тогда, когда нам заблагорассудится, без лишних хлопот с

дедлайнами или выполнением требований.

Слава больше не стояла на пути, оставалось лишь одно препятствие. Амбани. В

результате шокирующего поворота событий, ситуация разрешилась сама собой. Или

так я думал. Я списал Амбани со счетов, считая его гиблым делом. Не было смысла

бить мертвую лошадь, потому что Амбани сам вышел из игры.

Оказалось, что моя ошибка заключалась в том, что я преуменьшал преданность Пии

ему. Как бы я ни пытался стереть из памяти тринадцать лет, которые они провели

вместе, Пия хотела завершения. И мне было неприятно это признавать, но я понимал, что она может бороться со мной на каждом шагу, пока не получит его. Пия, должно

быть, уже видела Амбани и была посвящена в ситуацию.

Мои глаза горели яростью, челюсть крепко сжалась в угрожающей гримасе. Я хотел

трясти Пию до тех пор, пока она не перестанет заботиться об Амбани. Мое

напряженное тело двинулось к стеклянной двери, готовое выбить её, если Пия не

откроет мне.

Почувствовав тяжесть моего взгляда, Пия опустила зеленую садовую лейку и

повернула голову в поисках источника. Между ее бровями пролегла глубокая морщина, а спина выпрямилась, когда она выглянула через стеклянные двери своей террасы.

Пия поймала мой взгляд, когда я появился в поле зрения. Даже отсюда я мог видеть, как у нее перехватило дыхание. Она покачала головой, словно прогоняя мое

присутствие или прося меня не делать того, что я задумал. Пия предполагала, что за

ее действия последует расплата. Она была права.

— Аксель, - произнесла она из-за стекла. Я ожидал, что ее голос будет приглушенным.

Вместо этого я услышал ее громко и отчетливо, несмотря на разделяющую нас дверь.

Взглянув на верх стеклянной стены, я увидел открытую форточку, обеспечивающую

циркуляцию воздуха внутри. Похоже, терраса не была частью центральной системы

кондиционирования в доме.

В отличие от комнаты, воздух между нами был густым от напряжения, горячим, гнетущим и тяжелым. Я шагнул ближе. Гладкая кожа, мягкая, как бархат, вызывала у

меня желание протянуть руку и прикоснуться к ней. К черту. Я прикоснусь к ней.

— Открой дверь, Пия. - Мой голос был низким, как раскат грома, каждое слово

сопровождалось резким вдохом, пока я пытался контролировать свой гнев. Я знал, что

она прекрасно слышит меня через дверь.

После того, как она оправилась от шока, вызванного нашей встречей в Чикаго, на ее

лице появилось задумчивое выражение. Она стояла высокая и вызывающая за

стеклянной стеной, ничуть не обеспокоенная моим требованием.

— Открой эту чертову дверь, пока я ее не выломал. - Словно предзнаменование рока, мой голос эхом разнесся за дверью. Я глубоко вдохнул, мгновенно приходя в себя. —

Мы это обсуждали, - я попытался звучать благоразумно, несмотря на кипящую во мне

ярость. — Бежать бессмысленно, потому что спрятаться негде. У тебя не хватит духу

смотреть, как я уничтожаю людей, которых ты любишь.

Ее взгляд был полон решимости, губы сжались в тонкую линию с непоколебимым

намерением.

— Я сбежала, потому что должна была узнать, что происходит.