5000 ночей одержимости

Сияющая атмосфера и жизнерадостное приветствие мало улучшили мое настроение. Все казалось неправильным, пока я заселялась в угловой номер с двуспальной кроватью.

Мне не потребовалось много времени, чтобы найти номер 1450. Как только дверь за мной закрылась, я промаршировала в ванную, включила воду и разделась. Я вымыла кожу под обжигающе горячей водой, а затем забралась в постель, как последняя трусиха.

Что я должна была сделать вместо этого, так это пойти в полицию и написать заявление на Акселя. Он был виновен по всем статьям и должен был сидеть в тюрьме. Однако несколько препятствий удерживали меня от реализации этой идеи.

Если судить по поиску в Google, Аксель был практически героем для женщин, и ни одна из тех, кто с ним пересекался, не сказала о нем ни одного плохого слова. За десять лет его работы в музыкальной индустрии, ни одна сотрудница не сообщила о чем-либо похожем на сексуальное домогательство или нападение, все отзывались об Акселе как об образцовом боссе.

Я была бы исключением из правил, первой и единственной женщиной, негативно отозвавшейся о неуловимом Акселе Трималхио. Не помогало и то, что я была пьяна, когда всё произошло. Я едва смогла бы вспомнить подробности нашего пьяного траха, и даже сейчас мои воспоминания были в лучшем случае туманными. Это были бы мои нетрезвые показания против любимой знаменитости, который известен максимальным уважением к своим связям с женщинами.

Я провела ладонью по лицу, натягивая одеяло до подбородка.

Обращение в полицию означало также вовлечение Джея, который настаивал бы на том, чтобы затащить задницу Акселя в суд. Учитывая известность компании Джея и статус Акселя, подобное дело вызвало бы ажиотаж в СМИ. Хотела ли я подвергать свою семью такому аду?

Я была бы вынуждена выступить в суде и перечислить все подробности нашего свидания, что еще больше унизило бы Джея. Как я могла рассказать всему миру, что была настолько физически истощена, что реагировала на мужчину во сне, не в силах отличить его прикосновения от прикосновений моего мужа?

Все пошло бы наперекосяк, как только Аксель открыл бы рот и выступил перед общественностью в свою защиту. Он был на прогулке, когда случайно зашел на мою территорию и наткнулся на не очень живописное видение моего бессознательного, опьяненного тела через стеклянные окна. С героическим приливом адреналина он бросился открывать незапертую дверь, чтобы проверить, как я. Вот только я проснулась, чтобы поцеловать его и заманить в постель.

Я не сомневалась, к кому перейдет сочувствие общественности, как только Аксель изложит свою версию истории.

Скучающая домохозяйка заманивает в свою постель знаменитость-самородка Акселя Трималхио, а затем плачет об изнасиловании, чтобы скрыть интрижку.

Шлюха. Слово вырвалось на поверхность, несмотря на все мои усилия.

На Акселя сработал принцип «из грязи в князи», в то время как мы были богаты благодаря старым деньгам. Современная культура ненавидела богатство поколений вроде нашего, и предпочитала тех, кто сделал себя сам, как Аксель. Он был зеленым огоньком в конце причала, направляющим в порт тех, кто надеялся добиться успеха и подняться по социальной лестнице. Если я собиралась указать пальцем на любимую знаменитость, мне нужно было иметь убедительные доказательства. К сожалению, эта история не была надежной и только вываляла бы имя Амбани в грязи.

Хуже всего то, что я боялась, что Джей поверит слову Акселя больше, чем моему. В последнее время наш брак был непростым, и мы оба это знали.

Я отогнала от себя удручающие мысли о недоверии мужа, и уставилась на телефон. Может быть, Джей как-то поймет, что со мной произошло. Он будет в ярости, но, возможно, каким-то образом простит меня. Я схватила мобильник и позвонила ему, прежде чем успела передумать.

— Что? — раздался резкий голос Джея.

Тяжесть на душе потянула меня все глубже вниз. Я не ожидала такой враждебной реакции сходу.

— Привет, — тихо сказала я. — Как дела?

Мог ли он расслышать мое чувство вины или хриплый от слез голос?

— Я приземлился в Чикаго меньше часа назад и только что лег в постель. — Заявил он, в его голосе слышалось невысказанное раздражение из-за нуждающейся жены.

Я съежилась.

— Я думала, ты будешь рад меня услышать.

На другом конце провода повисла долгая пауза. Мне нужен был Джей. Я должна была сказать ему, что он мне небезразличен, прежде чем рассказать остальную часть истории. Но как я могла, когда Джей уже вел себя так, будто я досадная помеха? Неужели он не мог понять по моему голосу, что что-то не так? Или, возможно, ему было всё равно?