5000 ночей одержимости

— Ты всегда командуешь людьми? — спросила я позади него.

— Да, — ответил он, не глядя на меня, и ставя наши напитки на круглый столик. Он оказался не таким грязным, как я ожидала, без каких-либо загадочных пятен на красной кожаной обивке. Аксель жестом велел мне забраться первой и устроился рядом со мной. Загнанная в угол кабинки, я вдруг отчетливо осознала, насколько мы уединены. Добыча, попавшая в логово льва.

Я обещала Джордан не только держаться подальше мужчин вроде Акселя, но и конкретно от него. Вместо этого я оказалась в стрип-клубе с этим самым мужчиной. Даже когда я пыталась оправдать свои причины (соображения безопасности и необходимость уехать на машине, чтобы не выводить Милана из себя), я понимала, что Джордан взбесится, если узнает, что я была здесь с диджеем.

Моя нога нервно дернулась, когда в очередной раз его непередаваемый аромат атаковал мои чувства. Черт, что это был за запах? Мускус? Ваниль? Бергамот?

Уф.

— Спасибо за напиток, — пробормотала я. — Но тебе действительно следовало позволить мне заплатить. Этот список желаний — моя идея. Иначе тебя бы здесь не было.

— Поверь мне. Я ничего не делаю, если сам этого не хочу.

— Полагаю, обычно ты делаешь все, что хочешь.

— Я всегда делаю то, что хочу.

— И сегодня ты хотел помочь мне с моим списком. Зачем?

— Чтобы узнать твое имя.

Я покачала головой.

— Этого не случится. Что, если ты кому-нибудь проболтаешься о встрече со мной, и слух дойдет до моей семьи?

— Но твою семью не волнует, что ты ходишь на свидания или встречаешься с кем-то другой расы.

— Мы не встречаемся, — напомнила я ему.

— Я забрал тебя, привез сюда, угостил выпивкой. Это свидание.

У меня отвисла челюсть. Этот мужчина бредил. Мы не встречались и не были друзьями. Мы были никем.

— Я не считаю поход в стрип-клуб свиданием.

— Ты сама выбрала место, — парировал он.

— Даже если бы это было свидание, а это не так, одно свидание не означает встречаться. Последнее — это постоянный термин, обозначающий долгосрочную ситуацию.

— Семантика. — Он отмахнулся, как будто вопрос о статусе наших отношений был решен. Его палец указал между нами, возвращаясь к предыдущему вопросу. — Если дело не в культурных различиях, почему имеет значение, расскажу ли я кому-нибудь о нас?

Он пронзил меня своими темными жидкими омутами, просчитывая возможные причины.

Я придала лицу спокойный вид. Показывать свои эмоции этому мужчине было опасно. Он обращал внимание на каждую деталь, на мельчайшие намеки и делал выводы с непреклонной точностью. Я выругалась, осознав, что его крупная фигура занимает так много места в кабинке, что нет никакой возможности отодвинуться от его сосредоточенного внимания.

Сделав глоток своего грязного мартини, я осторожно отвела взгляд. Джин мог опьянять мои чувства, но слух оставался безупречным.

— Думаю, твоя семья богата и претенциозна, — предположил Аксель. — И не одобрила бы сброд, с которым тебе нравится тусоваться.

То, как проницательно он рассуждал, поразило меня, и мои глаза чуть не округлились от его откровенной, но точной оценки.

Чтобы внести ясность, я считала двух пьяниц с тротуара сбродом. Из всего, что я узнала об Акселе, «сброд» — неверное описание для него. Тем не менее, мои родные и друзья при одном взгляде на его татуировки, нонконформистскую одежду и работу заявили бы, что он представляет опасность.

Я сделала еще один глоток своего напитка, позволяя вермуту и джину успокоить мои вкусовые рецепторы и набираясь жидкой храбрости, прежде чем заговорить.

— Они были бы недовольны моей нынешней компанией, — призналась ему. — Я… я слишком облажалась. Так что единственные мои решения, которым они доверяют, — это те, которые они проверили и одобрили.

Он раскусил мой ровный тон.

— И я не был бы тем, кого они проверили бы и одобрили?

— Тебя бы они даже не рассматривали для проверки. Если уж на то пошло, они наложили бы на тебя вето просто потому, что ты — мой выбор. Если ты не выглядишь и не говоришь точно так же, как они, или они не знают о тебе, у них нет причин доверять моему суждению. — Мой рот скривился в самоуничижительной улыбке. — Я столько раз делала неправильный выбор, что превратилась в того, кто кричал «волк». Даже когда я принимаю правильное решение, они больше не верят в него.

Я поморщилась, когда он никак не отреагировал на мои слова. Любой почувствовал бы себя отвергнутым, услышав такое заявление. То, что мы никогда не увидимся после сегодняшнего вечера, не означало, что я хотела принизить парня.

Мне хотелось как-то смягчить удар. Сказать Акселю, что он достаточно хорош, чтобы встречаться с любыми женщинами, или что моя семья и друзья были напыщенными, раз отвергли его по поверхностным причинам. Как бы мне ни хотелось винить их, я не могла.

Я съежилась, вспомнив швы, которые Джордан наложили из-за меня, и все, что она попросила взамен, — это прекратить заниматься саморазрушением. Они были вправе требовать, чтобы я перестала встречаться с мужчинами вроде Акселя. Ни Джордан, ни Милан не стали бы привносить в мою жизнь подобные беды.