51 Рассказ (-)

O, нет больше друга Времени, ибо тихо мчатся его жестокие ноги, топча все самое лучшее и волшебное; я почти слышу рычание лет, бегущих за ним как собаки, и им потребуется совсем немного, чтобы разорвать нас.

Все, что красиво, оно сокрушает, как большой человек топчет маргаритки, все лучшее и совершеннейшее. Как чудесны маленькие дети людей. Это - осень всего мира, и звезды плачут, созерцая ее.

Поэтому не будь больше другом Времени, которое не дает нам существовать, и не будь добр к нему, но сжалься над нами, и позволь прекрасным вещам жить ради наших слез". Таким образом молил я из сострадания в один ветреный день свиноподобного идола, перед которым никто не преклонял колен.

Сфинкс в Фивах

(Штат Массачусетс)

Жила некогда женщина в построенном из стали городе, которая имела все, что могла купить за деньги, она имела золото и дивиденды и поезда и здания, и она имела домашних животных, чтобы играть с ними, но у нее не было сфинкса.

Так что она потребовала принести ей живого сфинкса; и поэтому люди направились в зверинцы, и затем в леса и пустыни, и все же не могли отыскать сфинкса.

И она удовольствовалась бы небольшим львом, но один уже принадлежал женщине, которую она знала; так что они должны были искать сфинкса по всему миру.

И долго не находилось ни одного.

Но это были не те люди, которых легко остановить, и, наконец они нашли сфинкса в пустыне вечером, когда сфинкс наблюдал за разрушенным храмом, богов которого пожрал сотни лет назад, одержимый голодом. И они набросили на сфинкса, все еще хранившего зловещую неподвижность, цепи и взяли его с собой на запад и принесли сфинкса домой.

И так сфинкс прибыл в построенный из стали город.

И женщина была довольна, что заполучила сфинкса: но сфинкс в один прекрасный день посмотрел в ее глаза и мягко загадал женщине загадку.

И женщина не смогла ответить, и она умерла.

И сфинкс молчит снова и никто не знает, что он будет делать дальше.

Воздаяние

Дух уходит во сне куда дальше, чем при свете дня.

И покинув однажды ночью переполненный фабриками город, я прибыл на край Ада.

Это место было загрязнено пеплом, отбросами и зазубренными, полупогребенными предметами с бесформенными гранями, и там был огромный ангел с молотом, возводящий нечто из штукатурки и стали. Я удивился, что он делает в таком ужасном месте. Я заколебался, а затем спросил, что он строит. "Мы расширяем ад", сказал он, "чтобы поддерживать темп нового времени".

"Не будьте слишком строги с ними", сказал я, поскольку только что прибыл из компромиссного века и слабеющей страны. Ангел не ответил.

"Это будет не так, плохо как старый ад, не правда ли?" "Хуже", сказал ангел.

"Как Вы можете примирить со своей совестью, ваша милость", спросил я, "такое наказание?" (Так говорили в городе, откуда я прибыл, и я не мог избавиться от этой привычки).

"Они изобрели новые дешевые дрожжи", сказал ангел.

Я посмотрел на лозунг на стенах ада, который ангел строил; в пламени были написаны слова, и каждые пятнадцать секунд они меняли цвет, "Yeasto, могучие новые дрожжи, они укрепляют тело и мозг, и даже больше".

"Они должны смотреть на это вечно", ангел сказал.

"Но они совершили абсолютно законную сделку", сказал я, "закон разрешает подобное". Ангел продолжал вбивать на место огромные стальные балки.

"Вы очень мстительны. Вы никогда не отдыхаете от этой ужасной работы?"

"Я отдыхал однажды на Рождество", сказал ангел, "и увидел маленьких детей, умирающих от рака. Я буду продолжать теперь, пока огни еще горят".

"Очень трудно доказать", заметил я, "что дрожжи столь плохи, как Вы полагаете".

"В конце концов", сказал я, "они должны как-то жить". Но ангел ничего не ответил и продолжал строить свой ад.

Неприятность на Зеленой Улице

Она вошла в магазин идолов на Молесхилл-стрит, где бормотал старик, и сказала: "Я хочу бога, которому можно поклоняться в дождливую погоду".

Старик напомнил ей о тяжелых карах, которые справедливо налагаются за идолопоклонство и, когда он перечислил все, она ответила теми же словами: "Дайте мне бога, которому можно поклоняться в дождливую погоду". И он скрылся в заднем помещении и разыскал и принес ей бога. Тот был вырезан из серого камня, выглядел добродушно и именовался, как можно было разобрать из бормотания старика, Богом Дождливой Веселости.

Может быть, долгое заключение в доме воздействует неблагоприятно на печень, или оно сходным образом касается души, но, определенно, в дождливый день ее настроение ухудшилось до того, что некие веселые существа вылезли наружу из Преисподней, и, пытаясь закурить сигарету не с того конца, она вспомнила о Молесхилл-стрит и бормочущем человеке.

Он поднес серого идола поближе и забормотал обещания, хотя и не оставил их на бумаге, и она тотчас же заплатила ему требуемую непомерную цену и забрала идола.

И в следующий дождливый день, который вскоре настал, она молилась серому каменному идолу, которого купила, Богу Дождливой Веселости (кто знает, с какими церемониями или с отсутствием оных?). И пала на нее на Лиственной Зеленой Улице, в нелепом доме на углу, та гибель, о которой теперь все говорят.

Туман