52 Гц (СИ)

— Дева Мария! — воскликнула бабушка. — Я так и знала, что Эйрин что-то напутала! С чего бы тебе попадать в больницу у нас в городе?

— Она не напутала с тем, что я в Голуэй, — сказал Майкл. — Просто в больнице не я, а мой знакомый.

— Так почему бы тебе не зайти к нам на чашечку чая? — спросила бабушка Мейрид. — Приходи, когда сможешь, раз уж такое дело.

Джеймс с любопытством смотрел на него, подняв брови. Кажется, он что-то понял по интонациям голоса Майкла. Люди обычно разговаривают со своими бабушками совершенно особенным тоном — видимо, Джеймс был в курсе.

— Я загляну на минуточку, — сказал Майкл. — Я здесь не один, мне нужно еще помочь другу найти отель.

— Приходи вместе с другом! — потребовала бабушка Мейрид. — Ты что думаешь, мы не найдем для него щепотки чаю! Царь небесный, да кем ты нас выставляешь перед своими друзьями!

— Я приведу его, — сдался Майкл. У него не было сил ни с кем спорить. — Мы зайдем на чашечку, если ты так хочешь.

— Благослови тебя Бог, — сказала бабушка. — Тебя и твоего больного друга. Я испеку ему пирог к завтрашнему дню, чтобы ты отнес — нет такой болезни, которую не одолеет хорошая домашняя еда.

— Да, бабушка, — сказал Майкл.

Джеймс заулыбался, глядя в сторону. Майкл подумал, что, наверное, им обоим не помешало бы выпить не только по капельке чаю, но и по капельке чего-нибудь покрепче.

— Ты тоже идешь, — сказал Майкл, убирая телефон в карман.

— Нет, это очень неловко, — Джеймс закрутил головой. — Не стоит, я просто пойду в отель.

— Нельзя отказываться.

— Я так не могу! Скажи, что я тоже заболел. Что у меня скрутило живот или придумай еще что-нибудь! Я не могу навязываться, Майкл, я же просто чужой человек!..

— Если ты не придешь, — со значением сказал Майкл, — они решат, что ты просто брезгуешь их ирландским гостеприимством. Что ты английский сноб, который воротит нос от их дома.

— Я шотландец! — возмутился Джеймс.

— На тебе не написано! Они будут уверены, что ты просто их презираешь, как и все англича…

— Хватит! — перебил Джеймс. — Хватит. Я пойду. Ладно.

Они ушли, дождавшись появления жены Шеймуса. Майкл дал ей свой личный номер, попросил звонить, если будут новости. Хороших новостей он не ждал — но очень надеялся, что они будут.

Они вышли из госпиталя в мокрую ночь, блестящую от дождя. Свет фонарей сиял и дрожал в лужах, с неба капало, как из неплотно прикрытого душа. Они пешком добрались до дома бабушки Мейрид — и там, разумеется, оказалось, что никакой капелькой чая дело не ограничится.

Дедушка Галлахер был уже наполовину глухим, большую часть времени передвигался на кресле-каталке, когда ноги совсем не держали, но был все еще бодр и грозился со дня на день начать ухлестывать за молодыми девчонками. Бабушка Мейрид грозилась выставить его на улицу, чтобы он начинал ухлестывать уже прямо сейчас и перестал морочить ей голову. Тетя Эйрин пришла с кавалером и свежими кудряшками. Она всегда была кокеткой, никто и не удивился, когда хирург, который делал ей операцию на колене, начал за ней ухаживать. В доме хватало и людей, и детей, все галдели, вертелись, перебивали друг друга, младшие во все глаза пялились на Джеймса, старшие хвастались тем, кто кого поколотил, но когда в ответ на невинный вопрос о своих занятиях Джеймс, улыбаясь, сказал, что писатель — за столом на мгновение воцарилась потрясенная тишина.

— Писатель!.. — со священным трепетом выдохнула бабушка Мейрид.

— Ты попал, — вполголоса сказал Майкл.

Они сидели рядом, прижатые друг к другу с обеих сторон.

— Душа твоя светлая, и какие же книги ты пишешь?..

Джеймс в замешательстве глянул на Майкла, явно не понимая, какого ответа от него хотят.

— Он написал книгу об Ирландии, по которой мы делаем фильм, — сказал Майкл. Бабушка Мейрид благоговейно сложила ладони на груди.

— Господи Иисусе!.. — повторила она. — Писатель!.. Ты должен прислать нам свою книгу!

Джеймсу ничего не оставалось, как только пообещать это сделать.

Их накормили до отвала, явно рассчитывая на то, что общий вес съеденного окажется достаточным, чтобы они больше и шагу не сделали из этого дома. В атмосфере веселого обожания Майкл чувствовал себя пьяным, хотя за весь день ни разу ни к чему не приложился, ограничился только парой глотков виски. Джеймс несколько раз порывался сказать, что уже поздно, и ему пора искать ближайший отель, но его затыкали, непреклонно требуя, чтобы он остался ночевать здесь. Когда речь зашла о том, чтобы отдать ему лучшую комнату в доме, выгнав мальчишек спать в гостиную, Джеймс уперся, что в гостиной он будет спать сам. Ему, конечно, никто не позволил.

Задача перетасовать по четырем комнатам десять человек была нетривиальной. Майкл сказал, что на спальню бабушки с дедушкой никто посягать не будет. Оставалось три комнаты и восемь человек: трое взрослых и пятеро детей. Одну комнату отдавали Джеймсу, и это не обсуждалось, но поделить двух взрослых и пятерых детей между двумя оставшимися комнатами было практически невозможно.

— Пусть Майкл спит со мной! — отчаянно предложил Джеймс, когда все попытки повлиять на ситуацию не сработали.