52 Гц (СИ)

— Ну и кто у тебя там? — с любопытством спросила она. — Хорошенькая?

— У меня все хорошенькие.

Виктория, подтянувшись, присела на край бильярдного стола, поболтала ногой. Ткнула проходящего мимо Майкла под коленку.

— Да ладно, мне-то можно сказать.

— Ален Делон.

Виктория фыркнула и рассмеялась.

— Как у тебя сейчас с Ларри? — спросил Майкл, уводя разговор от опасной темы.

Виктория закатила глаза, дотянулась до пачки сигарет на бортике, закурила, выпустив волнисто-белый клуб дыма с ментоловым запахом.

— Я не знаю. Все ровно. Он хочет дать мне роль девушки Бонда. По-моему, я ему уже не нужна.

Она посмотрела, как шар улетел в лузу, села поудобнее, пристроив колено на бортик.

— Знаешь, Ларри при всех его недостатках — честный мужик, — сказала она. — Он правда дал мне карьеру. Сколько таких, как он, забывают про свои обещания, как только с тебя слезают? Я даже благодарна ему, — задумчиво сказала она, колупая цветную фольгу на горлышке бутылки. — Наверное. Где-то в глубине души.

— Тебя больше не пугает, что он хочет от тебя избавиться?

— У меня есть еще год до выхода второго «Неверлэнда» и месяца три промотуров, чтобы доказать, что я приношу деньги студии и от меня рано избавляться, — флегматично сказала она. — Или организовать запасной аэродром. Почему ты не хочешь на мне жениться? — прямо спросила она.

— Потому что мне это невыгодно, — честно ответил Майкл. — Что бы там Зак ни втирал про то, что времена плейбоев закончились, моя ценность в том, что я холост.

— Меркантильный говнюк, — беззлобно сказала Виктория.

— Ага.

— Ладно, колись, к кому ты летишь? Хочу сплетен и грязных подробностей.

— Я же сказал — к Алену Делону.

Виктория обиженно надулась. Майкл встал рядом, забрал у нее бутылку. Виктория оперлась ладонями о стол позади себя, откинулась назад, смерила его взглядом.

— А если я уговорю Ларри отдать роль Бонда тебе? — спросила она. — Женишься?

— Ты не уговоришь, — улыбнулся Майкл.

— А если уговорю? Представляешь, куда взлетят твои рейтинги?

— Вик, — дружелюбно сказал Майкл. — Ты же сама понимаешь, что твой голос ничего не меняет. Ларри сам решает, кого поднимать, а кого опускать. Он даст мне роль, когда придет время. И если он уже это решил, я не куплюсь, будто это ты его убедила.

— Мог бы и подыграть, — с досадой вздохнула она.

— Я бессердечен.

Виктория забрала у него пиво, допила последнюю пару глотков и бросила бутылку на стол позади себя, заставив шары раскатиться в стороны

— Ты правда что-то слышала? — с интересом спросил Майкл. — Про Бонда.

— Ничего тебе не скажу, потому что ты гнусный урод, — вредным тоном сказала она. — Мне пора, отвези меня к моему агенту, а потом катись на все четыре стороны.

Джеймс жил в центре Парижа, на маленькой улице, затерянной в глубине квартала Марэ. Майкл не стал брать такси. Проводив Викторию на фотосессию, доехал до нужной станции на метро, потом прошелся пешком по узким улицам с крошечными тротуарами. Август был знойным. Парижане щебетали, сидя за уличными столиками в окружении кувшинов с лимонадом, где среди толстого льда плавали желтые полумесяцы лимонных корок и листья мяты. Полосатые тенты с оборками волновались под ветром, на яркое небо наползали синие грозовые тучи. Туристы тревожно поглядывали на них, придерживая панамки и кепки, чтобы не сдуло.

Майкл прибавил шаг, чтобы успеть до дождя.

Дом Джеймса, высокий для центра Парижа, стоял на рю де Розье. Встав перед ним на другой стороне улицы, Майкл задрал голову, посмотрел вверх, щурясь от солнца. Джеймс говорил — они живут на последнем, под самой крышей. На последнем, пятом этаже, окна с белыми ставнями были раскрыты навстречу ветру. Из длинных ящиков под каждым окном свешивались кусты пышной герани с красными и розовыми цветочками. В одном из ящиков торчала радужная вертушка. Ветер игрался с ней — то крутил и трепал, то бросал, и она замирала до нового шквала.

Майкл попялился на герань, но кроме нее, ничего не увидел: улица была слишком узкой, а окна — слишком высоко. Он подумал, что стоило бы приставить руки ко рту и позвать Джеймса, дурачась — эй! выходи гулять!.. Но ему не хотелось, чтобы в ответ высунулся Винсент и захлопнул окна.

Глупостью было приехать к нему вот так, без предупреждения. Мальчишеством. Почему ни разу не пришло в голову приехать к нему под окна в Кенсингтон — тогда, когда еще мог?.. Забраться в сад через решетку с шипами, кинуть камешек в окно, дождаться, пока Джеймс выглянет из темной комнаты. Знаками, чтобы не разбудить родителей, попроситься впустить. Только тихо!.. Откроешь заднюю дверь?.. Окно! окно ближе!.. Спускайся давай!.. Припарковался — да там! Неважно! Я тихо!.. Иди ко мне!.. И целоваться, прячась в тени, прижимая друг друга к стене дома, грея холодные ладони Джеймса под мотоциклетной курткой, тихо смеясь, сталкиваясь носами и лбами. И даже ресницами.

Почему никогда так не делал?..

Майкл достал телефон. Джеймс ответил на звонок почти сразу. Было бы лестно думать, что он ждал — но, скорее всего, телефон просто был у него под рукой.

— Привет.