52 Гц (СИ)

— Ты ешь, ешь. У меня сестра живет в Финиксе. Работает в банке. Она мне всегда говорила: «Таня, главное в жизни — быть на своем месте». Я вот не знаю, на своем я или на чужом. А как узнать? Нигде не написано. Ты кто по зодиаку? Я Близнецы. Поэтому такая болтливая.

Она глянула на часы на стене, кивнула на них:

— Ты отдыхай, еще время есть. Здесь в одиннадцать всегда останавливаются фуры из Юты, а сейчас только четверть.

Она встала из-за стола, обернулась — заметила камеру. Смущенно ойкнула.

— Стоп! — крикнул Майкл из своего угла. — Спасибо! Снято!

Майкл очень старался сделать все правильно — пока не понял, что не сумеет. Не будет правильно, не будет так, как у него в голове. История воплощалась в жизнь сама, поперек сценария, поперек того, как он видел ее изначально. Он сопротивлялся еще два дня, а потом махнул рукой и перестал маниакально сверяться с репликами и начал импровизировать. Играть свою роль, а не вмешиваться в чужие.

Они медленно ползли по карте то на восток, то на север, пересекая один штат за другим. Гуськом таскались за Питером: камера, микрофон, свет, рефлектор. Все сами, на своих плечах. Останавливались в красных холмах Колорадо у края шоссе, посреди хвойного леса в Вайоминге, посреди сельской дороги сквозь поля в Небраске. Картонный плакат Питера помялся, промок от дождя, покоробился. Вдобавок его пожевал Бобби, не сумевший остаться в стороне от творческого процесса. Они снимали все подряд, лишь изредка заглядывая в план. Как Хлоя подновляет надпись на плакате флюоресцентным лаком для ногтей, чтобы лучше читалось. Как Питер рисует палочкой на земле бесконечные волны, спит на заднем сиденье, что-то ест, глядя в пространство. Как случайные водители пытаются расспросить его, что происходит, не нужна ли ему помощь, не потерялся ли он. Не все сразу понимали, что это фильм, Иберо приходилось минут по десять растолковывать самым непонятливым, что от них требуется подписанное согласие на съемку. Многие, даже подписав, просили позвонить им потом и сказать, нашел ли парень кита.

Питер был идеален. Майкл боялся на него даже дышать — тот вообще не выходил из роли, от одного взгляда на него замирало сердце. Как он завязывал шнурки на своих кедах каким-то особым узлом. Как он стоял на обочине с деревянной улыбкой, вскинув плакат на прямых руках. Как он лез к любому ручью, вставал на колени и напряженно прислушивался к воде, будто в ее журчании пытался что-то расслышать. Как он неподвижно, устало сидел в мотеле на бортике ванны и смотрел, как вода льется в раковину — с таким упрямым, безмолвным ожесточением, что даже у Майкла мурашки бежали по спине.

Он не играл. Он жил.

Майкл чувствовал, как что-то бродит и в нем самом.

День на седьмой, когда Кеннет нарезал круги мимо Питера, снимая, как тот играет в мячик с Бобби на закрытой пыльной заправке, Майкл заговорил.

— Сначала я думал, он просто один из этих, — сказал Майкл, включив запись на телефоне. — Из шизиков. Я увидел его первый раз когда он сидел на краю пруда, на коленях, и макал в него голову. Когда я спросил его, что он делает, он сказал, что слушает кита. Вообще он почти не говорит, так что я до конца не понимаю, что он делает. Я присматриваю за ним… вроде как. Он странный. Правда, странный. В каждой забегаловке он говорит одну и ту же фразу. «Два гамбургера, картошку и спрайт». Это из разговорника. У него есть разговорник, он постоянно его читает, заучивает оттуда фразы, а потом говорит ими.

Бран, пристроив микрофон на колонку с облупившейся краской, подошел к Майклу, послушал.

— По-моему, это какая-то дичь, — сказал он.

— Да, — сказал Майкл.

— Я каждый день спрашиваю себя, зачем я в это ввязался.

— И почему нельзя просто развернуться и уехать отсюда.

— Ты вообще веришь в этот бред про кита? — спросил Бран, складывая руки на груди.

— Нет, по-моему, он просто чокнутый.

— Вчера взял у меня десятку, купил упаковку воды и вылил на землю. А потом залез лицом в лужу и дудел в нее.

— Он говорит, у него есть кит. Они так разговаривают, через воду.

— Полный придурок.

— Кто-то должен за ним приглядывать.

— Да, жалко парня. Надо приглядывать.

Сценарий никто больше не открывал. Они просто импровизировали, проникаясь духом путешествия через всю страну к смутной цели, с надеждой, что все получится.

Глава 39

На берегу залива Святого Лаврентия стояла конечная цель их путешествия — коттедж, который Майкл снял на все лето. Дом выглядел скромно: два этажа, мансарда, серый сайдинг, белые окна. У крыльца висели горшки с цветами, через двор от дома до гаража тянулись бельевые веревки, привязанные к столбам. Под стеной, задавив сорняки, лежали толстые бревна: заготовки на дрова. Сквозь сосны проглядывало море, тянуло костром.

Они остановились перед домом. Места хватило всем, влез даже трейлер: двор был широкий. Захлопали дверцы машин, выпуская людей. Бран, с наслаждением потянувшись, зевнул и встряхнулся всем телом. Дакота смешливо фыркнула на него, уперла руки в бока, огляделась.

Майкл поднял голову к соснам.