52 Гц (СИ)

К Майклу подсел Питер, они кивнули друг другу, не здороваясь. Каст был незнакомым — практически на все роли взяли актеров, о которых Майкл если и слышал, то краем уха. Несколько французов, большинство — ирландцы. Кто-то засветился в сериалах, кто-то регулярно мелькал на заднем плане, у кого-то были маленькие роли в маленьких фильмах. Среди них он был единственной серьезной знаменитостью, так что на него посматривали с любопытством и вежливым интересом. Майкл смотрел в ответ, машинально оценивая, кого можно будет подцепить. Там было трое симпатичных девчонок — рыженькая, блондинка и брюнетка. Каждая сдержанно улыбалась, сохраняя незаинтересованный вид. Рыжая Миллиган должна была играть его сестру. Блондинка Аланис — невесту. Брюнетка Коти — несостоявшуюся любовницу. Каждая была интересной и по-своему привлекательной, и они переглядывались, улыбаясь друг другу. Майкл гадал, которая из них клюнет первой.

Джеймса не было, и Майкл почти был ему благодарен за это. Видеть его лишний раз было бы слишком, тем более сейчас, когда они начали серьезную работу. Джеймс бы отвлекал его одним своим присутствием.

Каждый член каста, конечно, уже прочитал сценарий, но им, полутора десяткам людей, предстояло работать вместе, играть на камеру страсть, горе, радость и гнев. Предварительных репетиций не было, они все собрались вместе только сейчас, и, начиная с этого момента, им предстояло творить волшебство. Искать линии взаимодействия между героями, наполнять слова смыслом, напитывать их своей кровью и своим потом. Майкл раскрыл сценарий на первой странице, положил на колено. Питер сделал так же.

Режиссер поднялся с места, завел короткую речь. Он был французом, так что Майкл понятия не имел о его прежних работах — хорош тот был или плох, как он работал, чего требовал. Майкл прослушал его имя, уловил только «Шене», но было это имя или фамилия, он так и не понял. Режиссер был другом Боннара — одного этого факта Майклу хватало, чтобы смотреть на него предвзято и пропускать его речь мимо ушей. Это, конечно, было зря, но он не мог сфокусироваться ни на одной его фразе — он включился, когда все захлопали. Потом Шене дал знак начинать. Питер кашлянул, прочищая горло, глотнул воды.

— Мистер Эксфорт, — сказал Майкл, вкладывая в голос легкую неприязнь. — Я Эрик МакТир.

— Эрик, — отозвался тот, чуть более испуганно, чем стоило бы.

— Коляска ждет вас, — бросил Майкл.

Они читали долго — пока просто читали, не прерываясь и не останавливаясь. Майкл слушал разноголосый хор и мысленно уплывал в те времена, в ту холодную, истерзанную Ирландию. Это было особое чувство. Когда он ловил его — он знал, что его герой подчинится ему, позволит влезть в свою шкуру, вложит в голос все нужные чувства, поможет одними глазами на неподвижном лице передать смертную муку.

Он не сказал бы, что погружается в роль. Нет. Роль всасывала его без остатка, оставляя одну сухую истрепанную оболочку. А потом наполняла ее чужими мыслями, чувствами и словами. И когда это происходило, когда он позволял себе отступить и рассматривал новую, едва рожденную личность поближе, присваивал ее — чтобы потом с легкостью накидывать ее на себя, как рубашку.

Так и сейчас, проникаясь своим героем все глубже, он сам замечал, как голос становится сочнее, как в нем прорезается старый акцент, как на языке сама появляется сладкая горечь от едких слов. Он заражал других, он слышал, как они подтягиваются, как меняется дыхание у Питера, как священник говорит резко и холодно, а в голосе старшей сестры концентрируется яд.

Волшебство начиналась.

Они не останавливались и не делали пауз. Майкл следил за репликами Питера, но в сценарий почти не смотрел — он знал его наизусть, и поверхностно бегал глазами по строчками, перелистывая текст в голове, подмечая, что вносили от себя другие актеры — и как ему придется реагировать на это. Финал был их с Питером. Тот под конец начал говорить в нос, сипловато от сдержанных слез. Актеры, чьи персонажи к этому моменту были уже мертвы, живописно лежали на полу, наглядно напоминая о потерях.

Они обменялись последней парой реплик, и Шене зачитал финал сцены. Повисла недолгая тишина, а потом кто-то начал хлопать. Все влились в аплодисменты друг другу, «мертвецы» поднялись и вернулись на свои стулья, зашелестели страницы закрываемых сценариев.

Они справились.

Кажется, они справились. Питер рядом хлопал и шмыгал носом. Финал, впрочем, тронул многих — Майкл видел увлажнившиеся глаза. Хороший знак. Режиссер подытожил прочитанное, устроил короткий разбор, оценивая работу. Он прошелся по каждому, даже по Майклу, и тот, оценивая его реплики, мысленно одобрил то, что тот говорил. Наверное, работать с ним будет не очень дерьмово.

Фредди сидела в конюшне на увязанных в тюки соломенных брикетах, сложенных в лестницу. К неудовольствию Майкла, рядом с ней нашелся и Джеймс. Они сидели, как старые друзья, болтали — и Фредди даже выглядела вполне мирной и почти спокойной. Она не вертелась, как ужаленная, не подпрыгивала, не болтала ногами.