54 метра

ГОРОБЕЦ попятился к противоположным дверям, выкрикивая: «Что ВАМ нужно?!! Чего вы хотите?!!» Но никто не ответил на его вопросы, только царапающий дребезг топора стал громче, а незнакомец ближе. Горобченко не в силах противиться инстинкту самосохранения, побежал к спасительной двери. Подергал ручку — закрыто. Конечно же, ее всегда закрывают после ужина. Звон лезвия топора, скребущегося по полу, становился громче и ближе, казалось, что незнакомец прибавил шагу. Отойдя назад на несколько шагов, он с разбегу плечом ударил дверь. Сверху посыпались щепки. Дверь задребезжала, но устояла. Запаниковав, Горобченко принялся учащенно биться в нее плечом. Отталкивался и, держась за дверную ручку порезанной и скользкой от крови рукой, с силой притягивал свое тело, как таран. Словно ночной мотылек, стучащий о лампочку, бился он о преграду на его пути. Дверь постепенно приоткрывалась, выворачивая наизнанку замок вместе со щепками. Щель стала достаточно большой, чтобы при огромном желании жить можно было в нее протиснуться. Выдохнув из себя воздух, он боком полез на свободу через образовавшийся проем. Незнакомец был очень близко, он это чувствовал всем телом и торопился, как мог. Уже почти высунув на улицу тело, ГОРОБЕЦ почувствовал, что его ногу схватили за штанину и принялись затаскивать обратно.

«Топор! У него же топор! Он сейчас отрубит мне ногу!» — пронеслось в его голове. Закричав, он изо всех сил оттолкнулся второй ногой от двери и покатился вниз по мокрому от дождевой воды травянистому склону. Неизвестный, судя по звуку, принялся ломать дверь…

Как позже стало известно, ГОРОБЕЦ, взлохмаченный, испуганный и с порезанной рукой поднял такой переполох во всем лагере, что через десять минут вся санчасть и дежурные офицеры примчались к нам на камбуз для оказания первой медицинской помощи пострадавшим от рук маньяка. И тогда уже нам, шутникам, стало не до смеха. Капитан первого ранга Дельфинин, заместитель начальника училища, случайно оказавшийся в наших краях с проверкой, прохаживаясь мимо наших построенных тел, кричал:

— Что это такое?!! Что вы себе позволяете!! Это вам не там!! Попов!!! Ну, конечно же, куда без такой известной личности! Что с вами?!! Что за маскарадный костюм?!! Что?!! Говорите громче!!! Что вы чистили? Дымоход?!! А почему до сих пор грязный?!! Что, почиститься нельзя было?!!

И так на нас кричали до тех пор, пока не выдохлись совсем. В отпуск нас отпустили на неделю позже остальных. Может, некоторые и были недовольны этим, но, по мне, так: хоть есть что вспомнить у нашего 54-го класса, в отличие от остальных взводов. Училищные психологи говорили, что это из-за большого количества «воздушных» знаков в коллективе. Может, и так.

В лагере проходили шлюпочные соревнования и практика по парусному вождению. Чтобы допуститься к последнему, сдавался ряд экзаменов по мореходному терминологическому словарю. Наш взвод, прославившийся оригинальными выходками, никак не мог выучить все значения плакатных издержек и сдать этот экзамен. Мы дружно приходили по десять человек. Дружно проваливали экзамен. И дружно приходили на следующий день снова, и все повторялось. Хождение каждый день к этому месту стало нашим своеобразным ритуалом. Как говорится, не мытьем, так катаньем. Но однажды… Мичман, считавший себя морским волком и часто пользующийся выражениями командира пиратского судна в стиле «Якорь мне в задницу! Мне чайки на грудь срали! У меня вся жопа в ракушках и водорослях!», пришел без журнала, в котором значились все наши неудачные попытки. И, посмотрев на нас с проницательностью разбойника, спросил:

— Сдали устный экзамен?

— Да! — ответили без тени сомнения мы. Главное, уверенно отвечать на все вопросы. Иногда мне кажется, что военные не улавливают суть ответа и ориентируются только по интонациям. Если ответил бодро, значит, все отлично. Ответил вяло, значит, все плохо и ты весь в сомнениях.

Мичман приказал: «Седлать коней!», и вот мы вышли на середину озера и подняли парус. Дальше все развивалось как в кино… Камера! Мотор! Дубль 7, эпизод № 2! Хлоп!

Необходимо добавить: при парусной ходьбе существует опасность быть перевернутым, если вовремя не сориентироваться в направлении и порывах ветра и не произвести нужные манипуляции. До середины озера мы шли на веслах и не испытывали опасений. Сильный боковой ветер начал опасно наклонять нашу «яхту», и мичман принялся отдавать приказы и распоряжения типа «Чайки на грудь мне срали!!!» с последующим перечислением морских терминов.