59 лет жизни в подарок от войны (СИ)

В мае 1977 г. в Моршанске состоялась первая встреча бывших курсантов нашей роты. Приехав рано утром на станцию Моршанск и отметившись в городском Доме пионеров (Кто же принимал более активное участие в организации встреч фронтовиков, чем пионерские организации и их руководители!), я получил направление в гостиницу «Цна», названную так по имени протекающей через Моршанск реки. Открыл дверь в номер и сразу, в ту же секунду узнал всех их: С. Ф. Марин, Ю. А. Усатенко, И. Н. Калашников, А. В. Устинов, А. А. Аблаутов, М. П. Мирясов, И. И. Вавилкин, Н. М. Точилкин, И. А. Коновалов, А. М. Отливщиков, А. Ф. Федотов, Д. С. Чугаев, А. С. Зайцев, П. К. Мыльников. Ну, и меня узнали. Абсолютно те же лица, только постаревшие на тридцать три года. Собрались все вместе и завтракают, вареная колбаса, батон, чай. Как будто получили сухой паек. Можете ли Вы представить себе, что звучало в первом возгласе узнавания?!.. И тут же оказывается: Кокорин — убит. Конюхов — убит. Москаленко — убит. Школьников — убит. — убит, — убит, убит… На первую встречу нас приехало не более двадцати из ста двадцати. На последующие встречи приезжало больше, но уже из других рот и батальонов. Ближе всех друг другу были, конечно, мы, перечисленные выше, из одной роты. В конце 2003 г. А. Т. Ермилов, главный организатор розысков и встреч, собрав многочисленные сведения о встречах и их участниках, публикации моршанских газет, письма, издал книжку «Вас помнит мир спасенный» (Ростов н/д, «Новая книга», 2003) Титаническую работу по организации встреч вела жительница Моршанска, самоотверженная и мудрая Римма Константиновна Ананьева. Я с благодарностью вспоминаю командира роты М. М. Чернийчука, командира взвода А. И. Коновалова, командиров трех остальных взводов А. Мордынского, П. Иванова и П. П. Сороколадова. С Ермиловым и Чугаевым переписываемся до сих пор, а с москвичами А. С. Добрыниным и Ю. К. Мишиным — встречаемся и перезваниваемся.

Одних только моих собственных воспоминаний об училище хватило бы на целую книгу…

Можно ли забыть поздравительную открытку А. Ф. Федотова из дер. Н. Кибекси Цивильского р-на Чувашской АССР ко дню Победы в 1978 году?

«Дорогой Юрий Львович! Во-первых с праздником нашим — с днем Победы над злейшим фашизмом, где потерял здоровье и маюсь по сей день, которая не повторилась бы никогда и учесть войны не знал бы ни кто».

Можно, конечно, написать грамотней, но боюсь, исправив все ошибки в этой фразе, написанной на одном дыхании, мы выхолостим из нее всю страстность и глубину переживаний. Ошибки каким-то замечательным образом только подчеркивают внутренние достоинства фразы. Эту открытку я храню…

Иван Николаевич Калашников жил в г. Никольске Пензенской области. И я удивлялся, как он, с искалеченными рукой и ногой, опираясь на костыль и палку, добрался до Моршанска. У него была серьезная причина: неустроенность с жильем. По его просьбе мы сочинили письмо в Никольский горвоенкомат и все подписались под нашим «фронтовым» ходатайством улучшить жилье инвалиду войны. Больше чем через год, в октябре 1978 г. от Калашникова пришло письмо: «Дорогой Юра, если у тебя есть знакомые в Пензенском обкоме партии, помоги мне: секретарь Никольского горкома партии вычеркнул меня из списка очередников на получение жилья…» и т. д. На максимально высоком уровне моих пензенских знакомств находились госпитальные сестры и нянечки-санитарки в Сердобске и Башмакове, а также молочница на привокзальном базарчике станции Башмаково: у нее я покупал ежедневную кружку «квашенки», которую мы теперь зовем ряженкой. И имен-то их я не помню. Знакомых же в пензенском обкоме, равно как и в любом другом обкоме партии, у меня, слава богу, не водилось. Но сослаться на это обстоятельство, как на извинение: дескать, знакомых нет, помочь не могу, — рука не поднималась. У меня квартира в Москве, а у него и в Никольске нет крыши над головой… Не зная, что ответить, я молчал. Но время шло. В какой-то момент — это было в ноябре — меня осенило. Дело в том, что из офицерского резерва 4-го фронта нас осенью 1944 г. направляли в две армии: 1-ю гвардейскую и 18-ю. Они и составляли 4-й Украинский. Калашникова послали в 18-ю. Начальником политотдела 18-й армии был Л. И. Брежнев. В семидесятые годы прошлого столетия этот факт почти доминировал в общественной жизни страны, а уж в военной биографии Брежнева — доминировал безусловно. С приближенными к Брежневу ветеранами он фотографировался, снимки печатались в газетах.

Выходило, Брежнев и Калашников — прямо-таки однополчане. А высокие лица во все времена известно с каким покровительством выделяли однополчан. За десять минут я отбарабанил на машинке письмо генеральному секретарю ЦК КПСС, которое начиналось обращением: «Дорогой Леонид Ильич!» Ради себя я и под расстрелом не вымолвил бы таких слов. А ради другого — легко и просто.