59 лет жизни в подарок от войны

С женщин снимается специзоляция,
Гибок ГУЛАГ, несложна операция.
Едет начальство для новой заботы —
Белых рабынь разослать на работы.
Снова сбирайте узлы и подушки,
Вновь до отказа набиты теплушки,
Затарахтели с решеткой вагоны,
Дальше, на Север отправлены жены.

Обыски, вышки, поверка, собаки,

На Воркуте, ББК и в Талаге
Мерзкою пастью зловонной клоаки
Нас поглотил «исправительный лагерь»,
Перемешав с человеческой гнилью,
Сделав постыдное нашею былью,
Сделавши домом нам логово смрадное,
Высосал жизнь, как чудовище жадное.

Неисчислимы пути и дороги,

Что по двенадцать часов под конвоем
Вдоль исходили опухшие ноги
В ветер и в ливень, морозом и зноем.

На шпалорезке, на выкатке бревен,

На распиловке, в столярке, в сапожной,
Долгие годы с мужчинами вровень,
Труд непосильный, подчас — невозможный.

В сердце иссякли источники слез,

Мысль застыла от мертвенной хватки,
Смотрят начальником туберкулез,
Астма, пеллагра и опухоль матки.

Гибель — владычица, жизнь — пустяк,

Даже в аду не придумали черти
То, что придумал искусный ГУЛАГ
На беспощадном конвейере смерти.

Нет, не ГУЛАГ! Тот, чье имя позорное

Превосхваляют со строчек газеты;
Тот лишь, чье сердце, змеиное, черное
Прячут под френчем немые портреты.

Это твоими лихими наветами

Были они пред страной оклеветаны.
Лживо обрушив на мужа вину,
Страшною мукой казнил ты жену.

Слышал ты детские крики и плач?

Видел ли ты, озверелый палач,
Как приходили безвинную мать
В позднюю ночь у ребенка отнять!?

Веером машет дитя проституции,

Нос прикрывая изъеденный гноем;
Так вот, кокетничая конституцией,
Ты занялся неприкрытым разбоем.

Время пройдет, эту ложь бутафории

Шквалом снесет: беспощадна история,
И вдохновитель безумного фарса
Будет известен до самого Марса.
Кончится путь, умощенный страданием,
Сдвинутся с шумом могильные плиты,
И пред Особым — другим — Совещанием
Встанем мы, правдой и светом залитые.

Теперь я могу снова обратиться к вопросу о сокрытии правды. Было два сокрытия. Первое — это мое, обрисованное выше. А второе — не мое, чудовищное!

«У нашего правительства было немало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941–1942 гг., когда наша армия отступала. Иной народ мог бы сказать правительству: вы не оправдали наших ожиданий, уходите прочь… Но русский народ не пошел на это… Спасибо ему, русскому народу, за это доверие».

Отметив демагогически-лицемерную форму этой тирады, произнесенной Сталиным в честь командующих войсками Красной армии 24 мая 1945 г., А. М. Некрич в книге «22 июня 1941 г.» (М: «Наука», 1965) затем так комментирует ее: «…в это время, когда в Кремле по предложению Сталина пили за здоровье русского народа, по его же приказу лучших сынов этого народа, телами своими затормозивших сокрушительный бег фашистской военной машины в 1941–1942 гг., десятками и сотнями тысяч гнали в сталинские лагеря».

Я считаю этот комментарий абсолютно верным, но совершенно не достаточным.

Представьте себе, вот вождь признает ошибки правительства, и мы, не зная, в чем именно они состоят, восхищаемся его честностью и откровенностью. И мы благодарны ему за то, что он делится с нами своим сожалением по поводу ошибок.