59 лет жизни в подарок от войны

Каковы амбиции у автора записок! Неважно по какому поводу, но он осмелился противопоставлять себя и Сталина! Рассуждает, видите ли, кто из них, как, когда и что скрыл. Да и в самом деле, перефразируя строчку «видно захотел сапог стать умнее, чем сапожник», которая, принадлежит Гейне в «Телеологии», можно, используя сталинскую лексику, сказать: «Видно винтик захотел стать умнее, чем отвертка». А можно и иначе: «Ведь он червяк в сравненье с ним, в сравненье с ним, лицом таким…» Или: «Что позволено Юпитеру, то не позволено быку». Я, разумеется, заменил «я» на «он». Этот болван у Беранже с подобострастием называл себя червяком перед вельможей, который топчет его достоинство. Но сам себя я ни червяком, ни винтиком перед Сталиным называть не намерен. Зато червяком и винтиком меня назовет любой возмущенный сталинист. Сталинист — это либо из обласканных прежней жизнью, либо из тех, кому в свое время внушили, что Сталин денно и нощно заботился об их благополучии и уничтожил всех, кто на это благополучие якобы покушался. Им невдомек, что Сталин заботился прежде всего о том, чтобы жить в веках. Их не заботит, что Сталин был первопричиной уничтожения миллионов их безвинных соотечественников. Собственное положение и благополучие им ближе миллионов чужих смертей. Ради своих интересов они готовы до сих пор славить своего кумира. При этом идут даже на то, что готовы снова обвинить миллионы невиновных. На этот фундамент и опирался Сталин. Во всех случаях сталинист — это мизантроп.

Я отрицаю какое бы то ни было гипнотическое действие личности Сталина. Я не признаю взвешивания этой личности на аптечных весах. Вот это, дескать, было плохо, зато это вот было хорошо. Когда хорошего много, а плохого и не заметно, тогда весы не нужны. Убийство миллионов ничем «хорошим» не перевесить, а уж аптечные весы сами собой согнутся и мгновенно завяжутся в узел. Здесь нужны весы для многотоннажных кораблей. Если вес обычного корабля — это его водоизмещение, то вес корабля-душегуба — его кровонасыщение.

Закрыв глаза, я вижу, как Сталин ставит подпись за расстрел, даже не поинтересовавшись, в чем обвиняется человек, мой отец, который, будучи в 1933-34 гг. главным инженером Мособлдорстроя, выстилал асфальтом дороги для сталинского «Паккарда»! Привычным «За» и росписью «ИСт» утверждается расстрел моего отца, который безусловно принадлежал к «миллионам лучших». В самом ли деле случались аварии правительственных автомобилей при подъездах к дачам членов правительства по причине террористических намерений при проектировании дорог? Вопреки тому, что ничего подобного не случалось никогда, следователи НКВД обвиняли дорожников именно в этом, не приведя ни одного факта в подтверждение своей лживой версии. Чего стоит одна фраза из обвинения: «Подушкинское шоссе, зубаловская ветка, было спроектировано так, чтобы там возникали пробки, во время которых можно было бы совершать террористические акты». Весь последующий опыт опроверг кровожадную нелепицу этой фантазии сталинского палачества. Следуя ей, мы скажем, что «Москва спроектирована так, чтобы в ней возникали грандиозные пробки, во время которых можно было бы совершать…» Стоп, стоп! Осечка! Все террористические акты совершаются в Москве у подъездов домов и внутри них (а теперь в театре и в метро), да где угодно, но ни одного — в многочисленных и длительных пробках!

Да чего там! 7 декабря 1937 г. — подпись, а 9-го — так называемый суд, и за ним немедленно — расстрел. И то сказать, в тот день вождь подписал расстрел, как мы знаем, для 2125 человек. Утомился, сердечный. Разве мыслимо проверить столько народу! «Незаменимых людей нет и не бывало!» Всех в расход! Заменю!

Теперь там и сям, вроде бы и невзначай проскальзывает вроде бы и наивный вопрос: «Что же, по-вашему, Сталин не понимал, что уничтожение ценных специалистов и партийных кадров нанесет ущерб делу строительства социализма?» Вы раньше не задумывались над этим вопросом, он ставит Вас в тупик и естественным образом подталкивает, быть может к неуверенному, ответу: «Ну…. наверно понимал!» Отсюда инициатор разговора сразу с предвкушением близкой победы: «Значит, вина специалиста перевешивала его ценность как специалиста!» Вы насторожились, но еще не улавливая логику вопрошающего, неуверенно отвечаете: «Ну, наверно…» И все, Вас склонили к признанию обоснованности тех самых репрессий, которые давно и твердо признаны необоснованными. Вы и не заметили, как Вас обманули, подсунув мифическую «вину специалиста». Никакой вины и не было, ее выдумали в угоду Сталину, нацелившему органы безопасности к такому образу действий, т. е. к выдумыванию вины, которую ему же, к его же удовольствию преподносили, в подтверждение прозорливости вождя, в многотысячных списках. Были уверены, что вождь подпишет, не собираясь вдаваться в подробности, не спрашивая, что за специалист и какова его ценность, ибо сам на него указал.