5том. Театральная история. Кренкебиль, Пютуа, Рике и много других полезных рассказов. Пьесы. На белом камне

— Клянусь Геркулесом! — вскричал Лоллий. — Не знаю, кем следует восторгаться более — фавном или Венерой? Богиня еще хранит свежесть воды, увлажнившей ее тело. Воистину она — само вожделение людей и богов, и не боишься ли ты, о Галлион, что однажды ночью какой-нибудь мужлан, проникнув в твои сады, подвергнет ее такому же оскорблению, какое некий юный святотатец нанес, по преданию, Венере Книдской? Как-то утром жрицы храма обнаружили на теле богини следы осквернения, и путешественники передают, что с той поры Венера хранит на себе несмываемое пятно. Следует изумляться дерзости этого человека и снисходительности бессмертной богини.

— Преступление не осталось безнаказанным, — заявил Галлион. — Богохульник кинулся в море и разбился о скалы. Больше его никогда не видели.

— Спору нет, Венера Книдская превосходит красотою всех остальных Венер, — продолжал Лоллий. — Но мастер, который изваял богиню, стоящую в твоем саду, о Галлион, умел вдохнуть жизнь в мрамор. Взгляни на этого фавна: он смеется, зубы его сверкают, уста увлажнены, щеки свежи, как яблоки; все его тело излучает юность. И все-таки этому фавну я предпочитаю твою Венеру.

Аполлодор поднял правую руку и сказал:

— Добрейший Лоллий, подумай немного, и ты согласишься, что такого рода предпочтение простительно невежде, который, не рассуждая, следует своим инстинктам, но непозволительно мудрецу, подобному тебе. Венера не может быть столь же прекрасна, как фавн, ибо тело женщины не столь совершенно, как тело мужчины, а копии предмета менее совершенного не дано сравниться красотою с копией предмета более совершенного. И никто не усомнится, о Лоллий, что тело женщины менее прекрасно, ведь и душа ее не так прекрасна, как душа мужчины! Женщины суетны, сварливы, вздорны, неспособны ни к возвышенному образу мыслей, ни к великим деяниям, и недуг зачастую помрачает их разум.

— Однако ж, — заметил Галлион, — в Риме, равно как и в Афинах, девственниц и матерей семейств почитали достойными принимать участие в священнодействиях и приходить с приношениями и алтарям. Более того, нередко боги избирали девственниц, дабы их устами изрекать свою волю или возвещать людям грядущее. Кассандра [219], обвив себе чело повязками Аполлона, предсказала гибель Трои. Ютурне, которой полюбивший ее бог даровал бессмертие, была поручена охрана источников в Риме.

— Верно, — подтвердил Аполлодор. — Однако боги недешево продают девственницам право возвещать их волю и открывать людям будущее. Позволяя им видеть то, что сокрыто от взоров других, боги в то же время лишают их разума и делают одержимыми. Впрочем, я согласен с тобою, о Галлион, что иные женщины превосходят иных мужчин, а иные мужчины куда хуже иных женщин. И случается так потому, что два пола не столь различны меж собой и не столь противоположны, как принято думать; напротив, во многих женщинах немало мужских качеств, точно так же, как во многих мужчинах немало женских качеств. И вот как это объясняют:

Предки людей, ныне обитающих на земле, вышли из рук Прометея: [220]чтобы создать их, он замесил глину, как это делают горшечники. Сотворить своими руками одну-единственную чету ему показалось мало. Он был слишком предусмотрителен и изобретателен, чтобы произвести весь род людской от одних родителей, а потому вознамерился самолично вылепить множество мужчин и женщин и сразу же даровать человечеству все выгоды, связанные с многолюдством. Чтобы лучше справиться со столь трудной задачей, он сначала лепил порознь все те части, которым впоследствии предстояло составить тела как мужчин, так и женщин. Он создал столько сердец, легких, печенок, мозгов, желчных и мочевых пузырей, селезенок, кишок, женских и мужских детородных органов, сколько ему должно было потребоваться, — словом, изготовил с неподражаемым искусством все телесные органы, необходимые людям, чтобы они могли дышать, питаться и производить себе подобных. Не забыл он ни о мышцах, ни о сухожилиях, ни о костях, ни о крови, ни о влаге. Под конец он нарезал нужное количество кож и уже собирался зашить в каждую из них, словно в мешок, приготовленные органы. Все эти части мужских и женских тел были уже совершенно закончены, и оставалось только собрать их вместе, но в это время Прометей был приглашен на ужин к Вакху. Он пришел туда, украсил свое чело розами и весьма усердно осушал чашу бога. Пошатываясь, возвратился он к себе в мастерскую. Мозг его был затуманен винными парами, взор помрачен, руки дрожали; однако, нам на горе, он вновь принялся за прерванное занятие. Правильно распределить органы человеческого тела казалось ему делом нехитрым. Он не ведал что творил и был совершенно доволен собою. Сам того не замечая, он нередко наделял женщину тем, что присуще мужчине, а мужчину тем, что присуще женщине.