5том. Театральная история. Кренкебиль, Пютуа, Рике и много других полезных рассказов. Пьесы. На белом камне

— Ты же парижанка, ты отлично знаешь эту площадь. В центре среди деревьев монументальный фонтан с огромными женщинами, у которых грудь далеко не такая красивая, как у тебя.

В нетерпении Робер хотел помочь Фелиси расстегнуть суконное платье, которое было на ней. Но он не мог найти крючки, поцарапался о булавки.

Он сказал:

— Какой я неловкий.

Она, смеясь, ответила:

— Ну, конечно, до госпожи Мишон тебе далеко! Ты не то что неловок, а просто боишься уколоться. Мужчины все трусы. А женщинам волей-неволей приходится привыкать к боли… знаешь, женщине почти все время больно.

Он не заметил, что она бледна, что под глазами у нее синяки. Он слишком сильно ее желал и потому уж не видел ее.

Он сказал:

— Женщины очень чувствительны к боли, и к наслаждению они тоже очень чувствительны… Ты читала Клода Бернара? [58]

— Нет!

— Это был крупный ученый. Он сказал, что без всякого колебания признает превосходство женщины в области физической и моральной чувствительности.

Нантейль, расшнуровывая корсет, заметила:

— Если он хотел этим сказать, что все женщины чувствительны, так он дурак. Надо было бы свести его с Фажет, тогда бы он увидел, легко ли добиться от нее чего бы то ни было в области… как это он говорит?.. в области физической и моральной чувствительности.

И она прибавила с нежной гордостью:

— Не обманывайся, Робер, насчет женщин. Таких, как я, немного.

Он привлек ее к себе, но она высвободилась из его объятий.

— Ты мне мешаешь.

Она сидела и, нагнувшись, развязывала ботинки.

— Знаешь, доктор Сократ на днях рассказывал мне, что видел призрак. Ему являлся погонщик осла, убивший девочку. Сегодня ночью мне все это приснилось, только во сне я никак не могла разобраться, кто этот погонщик — мужчина или женщина. Сон был такой путаный!.. Да, кстати, отгадай, чей любовник доктор Сократ? Той дамы, что держит читальню на улице Мазарини. Она не первой молодости, но очень умная женщина. Как ты думаешь, он ей изменяет?.. Я сниму чулки, так приличнее.

И она принялась болтать о театральных делах:

— Я действительно думаю, что недолго останусь в «Одеоне».

— Почему?

— Сейчас скажу. Сегодня перед репетицией Прадель мне говорит: «Нантейль, прелесть моя, смешно — между нами никогда ничего не было…» Он держал себя очень прилично, но он дал мне понять, что такое положение недопустимо и вечно продолжаться не может… Знаешь, ведь Прадель ввел такое правило. Раньше он останавливал свой выбор на какой-нибудь одной из молодых актрис. У него были любимицы, это вызывало недовольство. Теперь ради пользы дела он не пропускает никого, даже тех, кого не находит привлекательными, даже тех, кого находит просто-напросто непривлекательными. Любимиц больше нет. Все в порядке. Да, вот это настоящий директор.

И она стала приставать к Роберу, который молча лежал в постели:

— Значит, тебе будет все равно, если я сойдусь с Праделем?

— Нет, дорогая моя, нет, не будет все равно. Но ведь от того, что я это скажу, дело не изменится.

Наклонившись над ним, она, шутливо грозясь, расточала ему пламенные ласки.

— Раз ты не ревнуешь, значит ты меня не любишь! Я хочу, чтобы ты ревновал, — крикнула она.

Потом вдруг отошла от него и, придерживая на левом плече рубашку, соскользнувшую с правой груди, она остановилась у туалетного столика и с беспокойством спросила:

— Робер, ты сюда из той комнаты ничего не взял?

— Ничего.

Тогда осторожно, робко она скользнула в постель, но не успела лечь, как приподнялась на локте и, вытянув шею, приоткрыв рот, стала прислушиваться. Ей показалось, что она слышит легкий скрип песка под ногами, как в том саду на бульваре Вилье. Она подбежала к окну, увидела иудино дерево, лужайку, решетку. Наперед зная, что она сейчас увидит, она хотела закрыть лицо руками, но у нее не хватило сил поднять руки и перед ее глазами встало лицо Шевалье.

XIII

Дома у нее поднялась температура. Робер пообедал с родителями и пошел к себе в «Версаль». После неудачного свидания с Фелиси он был раздражен и мрачен.

Сорочка и фрак, приготовленные лакеем, лежали на кровати и, казалось, ждали его, покорно предлагая свои услуги. Он начал одеваться с несколько порывистой быстротой. Ему не терпелось уйти. Он открыл круглое окошко, услышал шум города, увидел в небе над крышами отблеск парижских огней. Он вдохнул в себя испарения любви, идущие от всей массы тел, собранных этой зимней ночью в театрах, дорогих кабаре, кафешантанах и барах.

Он злился на Фелиси за то, что она обманула его желания, и решил искать удовлетворения у другой женщины; ему казалось, что его затрудняет только выбор, ибо он не мог решить, которую предпочесть, но, вскоре он понял, что его не привлекает ни одна из знакомых женщин, не привлекают даже и незнакомые. Он закрыл окно и сел к камину.

В камине горел уголь: г-жа де Линьи, не жалевшая на шубку двадцать пять тысяч франков, экономила на столе и отоплении. Она не потерпела бы, чтобы в спальне жгли дрова.