6.5 Мистический манускрипт о медном мертвеце

Снова я ответила молчанием, только сейчас начиная сознавать, что сами небеса послали мне эту возможность получше осмотреть место преступления. Сомервилль и его прихвостни могут хоть до посинения голосить под дверью, одно я знала точно: ни один мальчишка (или мужчина, если уж на то пошло), живущий на этом свете, не посмеет потревожить женщину, закрывшуюся в туалете. Я знала это как неприложную истину.

Возможно, скоро им надоест и они позовут кого-нибудь из вышестоящих — еще одного заведующего или даже директора школы. Ну а пока этого не случилось, мистер Деннинг целиком и полностью в моем распоряжении!

С торчащими из ванны согнутыми коленками труп сейчас напоминал мне об одном из наименее удавшихся миссис Мюллет блюд из курицы — о холодной и голой цыплячьей тушке, поданной к столу на водяной бане, в которой она до этого обрабатывалась паром.

Приглядевшись, я заметила несколько крошечных кусочков меди, которые откололись от трупа и упали на дно ванны — вероятно, это следствие того, что я перемещала его раньше. Отпавшая медь оголила некоторые участки кожи мертвеца: большинство из них имели цвет рыбьего брюха, однако два или три казались воспаленно красными. И, что самое удивительное, медь вокруг краснеющих пятен имела неровную, вздувшуюся поверхность (словно маленькие кратеры), зато покрытие металла вокруг белеющих пятен оставалось гладким и плоским.

Я старательно избегала прикосновений к мертвому телу — не потому (как вы сейчас подумали), что я боюсь мертвецов: просто не хотела оставить еще больше следов своего осмотра. В свое время полиция сама захочет осмотреть этого «отлитого из меди человека», который сейчас сидел в ванной с зажимом на носу, как будто в него вцепился краб.

Пользуясь полотенцем как прихваткой (не оставлять отпечатки пальцев!), я открыла рот мистера Деннинга с помощью оказавшейся под рукой проволочной мыльницы.

Так я и думала: ротовая полость и нёбо покрыты язвами, а язык и десны приобрели зеленовато-голубоватый оттенок.

Быстро отсоединив зубчатый зажим и коротко осмотрев ноздри покойного, я выяснила, что у него имелось патологическое изменение и обширное повреждение слизистых оболочек. После я вернула зажим на место, позаботившись, чтобы его зубчики совпали с собственными следами на коже.

Повернувшись, я только сейчас заметила одежду, сложенную на полочке над раковиной прямо за дверью: брюки, пиджак, жилет — сшиты из военно-морской саржи; рубашка и белье аккуратно сложены рядом. На полу у стены обнаружился небольшой вещевой мешок цвета хаки. Не разворачивая брюки, я поочередно обшарила карманы и вытащила на свет их скупое содержимое: связку ключей с заячьим хвостом в качестве брелка на удачу и маленький кошелек для мелочи, из которого я извлекла несколько монет: шиллинг, шестипенсовик и погнутую монету — на одной ее стороне были выгравированы С. 20 ¹ и голова женщины, олицетворяющая Италию, другую сторону украшал герб и изображение лика усатого джентельмена (VITT. EM. III), при взгляде на которого я предположила, что это король. Другие опознавательные признаки были уничтожены — погнутая монета выглядела так, словно в нее попала пуля.

Рядом лежала поношенная черная барсетка, которая уже начала расходиться по швам. Вещей в ней было не много. По ее содержимому можно было заключить, что она принадлежала человеку, привыкшему экономить и жить очень скромно. Внутри я обнаружила: банкноту в пять фунтов, порванное по краям черно-белое фото ирландского сеттера с надписью карандашом «Брауни X/IX/39» на обратной стороне, рецепт на приобретение пентостама, выписанный аптекарем на Харли-стрит, несколько довоенных почтовых марок с изображением короля Георга V и газетную вырезку с фотографией Восьмой британской армии, высадившейся на Сицилии в 1943 году. Эту вырезку трогали так часто, что сейчас она выглядела как снежинка, вырезанная ребенком из бумаги, сложенной в несколько раз.

Меня внезапно охватила необъяснимая грусть — я отложила барсетку и бросила взгляд на мертвеца, сидящего в ванне.

«Ну же, Флавия, — сказала я себе. — Думай только о деле. В работе детектива нет места чувствам».

Итак, дальше — на очереди вещевой мешок. Я безжалостно вытряхнула из него все вещи, чувствуя легкую тошноту от того, что приходиться копаться в чужих личных вещах, даже если их обладатель уже мертв. К счастью, его содержимое опять же было немногочисленным: кисточка для бритья, пивная кружка, пена для бритья, зеркальце, бритва с двойным лезвием, ножницы для ногтей, зубная щетка, зубной порошок и тюбик театрального грима.

Меня всегда восхищало то, как легко можно реконструировать жизнь незнакомца по принадлежащим ему вещам. Умение работать с информацией и воображение вместе расскажут историю, по полноте с которой не сравнится даже напечатанная биография в нескольких томах. И мистер Деннинг тоже не был исключением: все его тайны были настолько очевидны, что, думаю, мне следовало бы извиниться за то, что я сунула в них свой нос.

Но, конечно же, я не стала. Этот человек умер, а я должна продолжать начатое расследование.