61 час

Через сорок пять минут адвокат подъехал к дому. Он нажал кнопку на пульте, мотор поднял ворота, и он въехал в гараж. Дверь опустилась. Адвокат постоял перед дверью, чтобы немного успокоиться. Потом вошел в теплую кухню и поздоровался с домочадцами так, словно это был самый обычный день.

В 17.40 в автобусе было темно и морозно; Ричер крепко обнимал себя и дрожал. Впереди двадцать стариков и шофер Нокс были заняты тем же самым. За окнами автобуса простиралась серая пустыня. Бураны шли с севера и с востока.

Потом среди серой равнины — слабый свет, белые огоньки и красные, синие. К ним подъехала полицейская машина.

Прошла долгая минута, и в двери появился полицейский. На нем были сапоги, непромокаемые брюки, парка и меховая шапка. Высокий, худой, с морщинками возле голубых глаз. Он сказал, что его зовут Эндрю Питерсон и что он заместитель начальника болтонской полиции. Потом он снял перчатки и двинулся по проходу, пожимая руки и представляясь каждому, чтобы произвести впечатление прямого простецкого малого из глубинки. Но Ричер наблюдал за этими голубыми глазами в морщинках и думал, что на уме у Питерсона не только помощь попавшим в аварию.

Он еще больше утвердился в этой мысли, когда Питерсон начал задавать вопросы. Кто они такие? Откуда они? Откуда выехали сегодня? Куда сегодня направлялись? У них забронирована впереди гостиница? Для Нокса и двадцати стариков — легкие вопросы. Да, у них зарезервирован мотель около горы Рашмор, тринадцать номеров — для четырех супружеских пар, два для тех, кто хотят жить по двое, плюс четыре одиночных и один для Нокса.

Информация точная, но едва ли необходимая в нынешних обстоятельствах. Питерсон попросил Нокса показать соответствующие бумаги. Потом он обратился к Ричеру:

— Сэр, я Эндрю Питерсон, заместитель начальника болтонской полиции. Не откажете сообщить мне, кто вы?

Ричер определил Питерсона как бывшего примерного ученика, который хорошо окончил школу и остался служить городу. Сведущ в местных делах, хуже ориентируется в прочих.

— Сэр? — повторил Питерсон.

Ричер назвался. Питерсон спросил, едет ли он в группе. Ричер сказал: нет. Тогда Питерсон спросил, почему он в этом автобусе. Ричер ответил, что он едет на запад из Миннесоты.

— Вы подсели к туристам?

— Я заплатил.

Питерсон посмотрел на Нокса, и Нокс кивнул.

— Вы в отпуске? — Питерсон снова повернулся к Ричеру.

— Нет, — сказал Ричер.

— В таком случае какова цель вашей поездки?

— Моя цель не имеет значения. Все это вообще не имеет значения. Все произошло неожиданно. Мы не имеем никакого отношения к тому, что вас интересует.

Питерсон посмотрел на Ричера долгим пристальным взглядом.

— Что случилось с автобусом?

— Гололед, я думаю, — сказал Ричер. — Я в это время спал.

— Встречную машину несло на нашу полосу. Я дернулся, — сказал Нокс. Тон у него был слегка виноватый.

Питерсон поглядел на него с сочувствием.

— Да, если дернешься, всегда так бывает.

— Надо увезти этих людей, — сказал Ричер. — Они тут замерзнут насмерть. Я тоже.

Питерсон кивнул и громко сказал:

— Послушайте, друзья. Мы отвезем вас в город и позаботимся о вас. Дамы со сломанной ключицей и запястьем поедут в моей машине. А за остальными сейчас придет другой транспорт.

Пострадавшие женщины сами не могли сойти в кювет, поэтому Питерсон вынес одну, а Ричер — другую. Когда Питерсон уехал, Ричер вернулся к автобусу. Нокс впустил его, они остановились в проходе и уставились в темноту, ожидая обещанного транспорта.

17.55. Осталось пятьдесят восемь часов.

Прислали за ними школьный автобус, но не совсем школьный. Действительно, стандартный «Блю берд», обычного размера, обычных пропорций, но серый, а не желтый, с толстой металлической сеткой и надписью на бортах: «ОТДЕЛ ИСПРАВИТЕЛЬНЫХ УЧРЕЖДЕНИЙ», выполненной по трафарету.

— Лучше, чем ничего, — сказал Нокс.

— Я бы и в катафалке поехал, если там печка.

Тюремный автобус остановился так, что его дверь оказалась напротив середины туристского автобуса. Ричер понял почему. В их автобусе был аварийный выход. Питерсон разглядел кювет и пассажиров, принял разумное решение и предупредил шофера.

Нокс и Ричер помогли старикам пересесть в тюремный автобус. Он был новый, но отнюдь не комфортабельный. Пассажирский салон отделяла от шофера стальная решетка. Сиденья были жесткие, и сетка на окнах не радовала глаз. Но было тепло.

Когда пассажиры расселись, Ричер и Нокс снова вышли на мороз и перенесли вещи туристов из багажника. Чемоданы заняли все свободные сиденья и большую часть прохода.

В окна автобуса бился ветер, но на колесах автобуса были цепи, и езда была спокойной. Через семь миль они свернули с шоссе на прямую двухполосную дорогу. Проехали мимо щита с надписью: «ВПЕРЕДИ ТЮРЬМА. НЕ ПОДСАЖИВАЙТЕ ПОПУТЧИКОВ». Щит был новенький, со светоотражающей краской.

Через минуту возник неизбежный вопрос. Женщина на переднем сиденье, немного стесняясь, спросила:

— Нас не в тюрьму везут?

— Нет, мэм, — сказал Ричер. — Скорее всего, в мотель.