61 Hours

Ричер вернулся к своему столу в дальнем углу. Он поднял трубку, набрал все тот же номер и попросил Аманду.

Щелчок, жужжание. Голос. Он звучал устало. Даже огорченно.

— У меня нет новостей для вас.

— Знаю. Вы не можете проследить, как деньги поступили в Министерство армии. Они и не поступали в армию. Мы исходили из ложной предпосылки. Мне сказали, что это армейский объект. Небольшое здание и двухмильная дорога. Я туда съездил. Это не дорога. Это взлетно-посадочная полоса. Объект принадлежит ВВС, а не армии.

— Да, это немного меняет дело.

— Вы кого-нибудь знаете в авиации? — спросил Ричер.

— Не настолько, чтобы получить секретные сведения.

— Возможно, это вполне рутинное дело.

— Хорошо. Я попробую позвонить. Но раньше хочу вздремнуть.

— Отоспитесь, когда умрете. Это срочно. Взлетная полоса расчищена. Целых две мили. Никто не будет делать это ради забавы. Кто-то или что-то вот-вот появится. И я видел автоцистерну с топливом. Может быть, для обратного пути. Возможно, кто-то запланировал перевозку большого груза.

— Что-нибудь еще?

— Вы замужем? — спросил он.

— А вы женаты? — спросила она.

— Нет.

— Почему это меня не удивляет? — Она положила трубку.

9.55. Осталось восемнадцать часов.

Питерсон сидел за два стола от него и тоже заканчивал разговор по телефону. Он сказал:

— Человек из Управления по борьбе с наркотиками говорит, что там нет лаборатории. У них спутники с инфракрасными камерами. Они просмотрели данные — никакого теплового излучения не обнаружено. Так что, насколько это их касается, там просто продажа недвижимости. Пока не будет доказательств обратного.

— Лаборатория под землей.

— В Управлении утверждают, что нет. Их приборы видят даже в подвалах. Они говорят, что внизу ничего нет.

— Они ошибаются, — сказал Ричер.

— Мы вообще не знаем, есть ли что-нибудь под землей.

— Знаем, — сказал Ричер. — Никто не строит взлетную полосу две мили длиной просто так. Там может сесть любой самолет. Бомбардировщик или транспортный. Никто не сажает бомбардировщики и транспортные самолеты возле каменной лачуги. Вы были правы. Это здание — верхняя часть лестницы. Значит, под ней что-то есть. Может, что-то очень большое и очень глубоко.

— Но что именно?

Ричер показал на телефон:

— Вы узнаете, когда я узнаю.

Полчаса спустя Питерсону позвонили и сказали, что шоссе открыто. Радар метеорологов показывает, что с запада ничего не идет, кроме еще более холодного воздуха. Снегоочистители закончили работу, дорожный патруль посовещался с Департаментом транспорта, и движение возобновилось. Потом позвонил Джей Нокс. Ему сообщили, что резервный автобус в трех часах хода от Болтона. Питерсон назначил сбор пассажиров на два часа.

Питерсон посмотрел на Ричера:

— Вы уезжаете с ними?

— Зависит от того, что произойдет до двух часов.

Женщина из 110-го позвонила Ричеру:

— Я поговорила с человеком из ВВС. Приближаемся. Потихоньку, но не потому, что это секретно. Наоборот. Место брошено и забыто много лет назад. Никто ничего о нем не помнит.

— Даже что там было?

— Все детали — в архиве. Пока что мой человек нашел только доклад о том, как трудно там было строить из-за породы, с которой они столкнулись. Какой-то кристаллический сланец. Вы знаете, что это такое?

— Догадываюсь, твердый, — сказал Ричер.

— Это доказывает, что они рыли под землей.

— Это точно. Что-нибудь еще?

— Получила сведения о флоридском полицейском Каплере. Полиция Майами, родился тридцать шесть лет назад, два года назад уволился по неизвестным причинам. Выясню точнее, когда доберусь до документов Управления полиции Майами.

— Вы и это можете через «Гугл»?

— Нет, использую другие источники. Я дам вам знать.

— Спасибо, — сказал Ричер. — Что-нибудь еще?

Короткое молчание.

— Мой пациент из Форт-Худа не желает разговаривать.

— Где он?

— Вернули на базу, в камере.

— Ага, читает в техасских законах про убийство и в Военном кодексе об измене. Так и так смертная казнь. У него нет стимула для разговоров.

— Что вы бы сделали?

— Какая у вас цель?

— Негосударственные организации. С кем он связывался, как и зачем?

— Его родители еще живы?

— Да.

— Братья и сестры?

— Младший брат проходит подготовку в «Морских котиках».

— Это хорошо. Даже почти идеально. Перевезите его на север, усадите и предложите соглашение. Скажите ему, что его в любом случае казнят, но за что — ему решать. Случаи домашнего насилия у возвращающихся с войны офицеров участились, во сколько — в десять раз? Никто этого не оправдывает, но большинство людей как бы понимают. Поэтому скажите ему, что, если он будет сотрудничать со следствием, мир узнает о нем только это. Но если будет упираться, тогда будет сообщено об измене. Его родители будут опозорены, брату придется уволиться из армии.

— Это подействует?

— Имя — единственное, что у него осталось. Он офицер.

— Ладно, я попробую.

— Про меня не забудьте, — сказал Ричер. — Мне надо знать, что там построила авиация. Как можно скорее.

— Что-нибудь еще?

— Вы замужем?

Она положила трубку, не ответив.

Через несколько минут вошел Холланд:

— Мне только что позвонили из дорожной полиции. Байкеры выезжают. Тридцать шесть пикапов выехали на шоссе.