64

– То, о чем вы говорили, – единственная причина, почему вы против раскрытия ее имени? – спросил Миками, возвращаясь к роли детектива. Он прекрасно понимал, что Акама по-прежнему что-то утаивает.

– Раз уж вы спросили… пожалуй, поделюсь с вами. – Акама расплылся в улыбке. – По правде говоря, женщина, о которой идет речь, – дочь Такудзо Като.

Миками чуть не присвистнул.

Такудзо Като! Исполняющий обязанности председателя «Кинг цемент»… Кроме того, он уже второй год входит в комитет общественной безопасности префектуры Д.

– Это он вас попросил? – ахнул Миками.

– Нет, мы сами хотим помочь, – спокойно ответил Акама.

В регионах должность члена комитета общественной безопасности считалась почетной и чисто декоративной. Единственная обязанность членов комитета – встречаться раз в месяц за обедом с начальниками участков и беседовать о разных вещах. Комитет общественной безопасности не обладал особой властью над административным департаментом. Зато с точки зрения организационной структуры картина складывалась совершенно иная. Официально полицейское управление префектуры подчинялось трем членам комитета общественной безопасности. Не потому ли они так стремились помочь? Нет, скорее отказ выдать персональные данные стал жестом доброй воли; тем самым полицейское управление делало своим должником одного из самых влиятельных финансовых авторитетов префектуры. Теперь он до конца своих дней будет считать себя обязанным полиции.

– Его дочь в самом деле беременна. Вначале Саканива просил вообще замять дело, но… ДТП было серьезным. Если бы родственники пострадавшего подняли шум, все стало бы еще хуже. Вот почему я принял решение скрыть ее персональные данные… Надеюсь, теперь мы с вами достигли полного взаимопонимания по данному вопросу.

Миками не знал, что ответить. Как только прошло первое потрясение, его охватил гнев. Ханако Кикуниси, дочь члена комитета общественной безопасности… Он – директор по связям с прессой, почему его не поставили в известность?!

– Я уже говорил вам, Миками. – Акама изобразил изумление. – Ваша работа подразумевает непосредственные переговоры с представителями прессы. У меня не было гарантии, что вы не выдадите что-нибудь косым взглядом или какими-либо своими действиями, если узнаете правду. Гораздо проще настаивать на своем, если ничего не знаешь!

Миками показалось, что он проваливается в глубокую яму; не сразу ему удалось собраться с мыслями для ответа. «Гораздо проще настаивать на своем, если ничего не знаешь!» Он и настаивал на своем, держался напористо, даже агрессивно. И все потому, что Акама, оказывается, нарочно держал его в неведении!

Миками невольно вспомнил слова Ямасины: «…когда кто-то упорно что-то скрывает, невольно задаешься вопросами. Может быть, виновница происшествия – дочь какой-нибудь большой шишки». Он ведь в самом деле наорал на Ямасину, считая, что тот возводит на них напраслину… И в результате оказался в дураках!

Миками опустил голову. Лицо у него пылало, и внутри тоже разгоралось пламя. Он возражал журналистам, а его использовали. Он мог бы сказать, что просто исполнял свой долг. Однако понимал, он служит не только рупором, который транслирует распоряжения Акамы. Правомерно ли отдавать беременную женщину на суд представителей прессы? Миками во многом разделял позицию полицейского управления префектуры. Вот почему он заговорил, вот почему он долго думал о том, как положить конец бесконечной борьбе.

Но оказалось, что доводы руководства – фальшивка. Полное притворство. Миками зажмурился. Акама прав. Он ведь уже говорил Миками о своих взглядах. «А вот если вы не будете в курсе дела, вы ничего не сможете сказать… Верно?» Он дурак, что забыл! И ведь нечто подобное уже случалось. Разве Акама всегда, с самого начала, не пытался сделать из него марионетку?

– Да, кстати. Что там с Амэмией? Дал он свое согласие?

Миками не ответил. Он снова открыл глаза, но не мог себя заставить посмотреть Акаме в лицо.

– Какие-то трудности? Говорите!

Миками по-прежнему хранил молчание.

Акама приподнялся с дивана. Он сухо хлопнул в ладоши, как борец сумо, который готовится к атаке.

– Посмотрите на меня!

Миками вытаращил глаза. Ему стало немного страшно. Перед ним снова возникло лицо Аюми; оно мерцало, словно мираж, и постепенно таяло.

Акама медленно оглядел его с головы до ног, оценивая его реакцию. Потом его губы растянулись в улыбке.

– Недоразумения не в наших интересах, поэтому позвольте говорить начистоту. С вашей стороны неразумно полагать, что, если вас уволят с поста директора по связям с прессой, вы сумеете вернуться в уголовный розыск.

Перед глазами Миками возникло письмо с приказом об отставке.

В ту секунду он утратил контроль над своими эмоциями. «Вот оно! Мне конец. Сегодняшняя встреча – последняя. Так какого дьявола я должен лизать ботинки этому садисту, изображающему из себя начальника?»

Образ Аюми исчез. Его сменил другой.