66 градусов северной широты

Уннюр жила в опрятном белом доме, с вершины утеса смотрящем своим фасадом на гавань. Рядом стояла церковь, построенная в нарочито авангардистском стиле. Она представляла собой нечто среднее между белой круглой мексиканской церковью и космическим кораблем. Ее возводили все время, пока Магнус жил там. И хотя этот образец современной архитектуры не походил на Халлгримскиркья в Рейкьявике, тоже напоминавшую готовую к старту ракету, Магнус, глядя на замысловатые контуры этого культового сооружения, подумал, что в нем, может быть, закодирована какая-то межгалактическая изотерическая концепция.

Магнус посидел возле дома несколько минут. Хотелось думать, что наконец-то он приближается к пониманию того, почему развелись его родители и, возможно, только возможно, почему был убит его отец. Он глубоко вздохнул, вылез из машины и позвонил в дверь.

Открыла седая женщина с голубыми глазами, слегка выступающими скулами и светлой, полупрозрачной кожей. Магнус подсчитал, что если Уннюр ровесница его матери, ей должно быть пятьдесят восемь лет. Она выглядела как раз на этот возраст, но обладала изысканной красотой. Магнус не мог признать в ней ту женщину, которую смутно помнил с детских лет. Несомненно, она была просто красавицей в свое время. Во время отца Магнуса.

— Да? — Она робко улыбнулась.

— Уннюр?

— Это я.

— Можно задать вам несколько вопросов? Я Магнус Рагнарссон. — Он помедлил секунду, чтобы она вспомнила это имя. — Сын Рагнара Йонссона.

Уннюр после некоторого замешательства с недовольным видом поджала губы.

— Нет. Мне нечего тебе сказать.

— Я собирался поговорить с вами о моем отце.

— А я не желаю говорить с тобой о нем. Это было давно и тебя никоим образом не касается.

— Еще как касается. Я совсем недавно узнал о ваших отношениях. Это могло бы прояснить кое-какие моменты из моего детства и из жизни родителей. Я ведь еще многого не понимаю.

Женщину охватили сомнения.

— Понимаю, для вас это будет мучительно, для меня тоже. Но вы единственная, кто может мне помочь. Я больше не общаюсь с родными матери — вернее, они со мной не общаются.

Уннюр кивнула.

— Меня это не удивляет. Ладно. Но скоро должен вернуться мой муж. Он работает в больнице. Когда он появится, мы сменим тему. Идет?

— Идет, — ответил Магнус.

Уннюр проводила его в гостиную и пошла за кофе. Несмотря на изначальную враждебность, она не могла пренебречь этим традиционным проявлением исландского гостеприимства. Магнус огляделся. Комната была чистой и уютной, и в ней, как во всех исландских гостиных, демонстрировался полный набор семейных фотографий. Одна стена была увешана полками с книгами на исландском, датском и английском языках. Из большого венецианского окна открывался замечательный вид на серые воды Брейдофьордюра с плоскими островками и силуэты гор Западных Фьордов вдали.

Уннюр убрала с дивана стопу учебников, освобождая место для Магнуса.

— Извини. Присаживайся.

Он сел.

— А тебя можно узнать. Волосы, правда, слегка потемнели, они были ярко-рыжими. Тебе тогда было семь или восемь лет.

— Ну а я вас толком не помню. Мне хотелось бы сохранять в памяти главным образом период, относящийся к жизни в Рейкьявике.

— До того, пока все не пошло прахом? — спросила Уннюр.

Магнус кивнул.

— Ну и что я могу рассказать тебе? — спросила она, наливая Магнусу кофе. Лицо ее выражало непримиримость и какую-то вызывающую суровость.

— Можете рассказать мне кое-что о матери? — спросил Магнус. — Какой она была в действительности? Я помню тепло, исходящее от нее, смех, атмосферу счастья в нашем доме в Рейкьявике. Потом у нас воцарилась холодность — мы с братом редко видели ее, жили здесь у деда, а она почти все время проводила в Рейкьявике. Тогда мне казалось, что она очень устает на работе и потому у нее такой угрюмый вид, но скорее всего, как я теперь думаю, она просто бывала пьяной.

Уннюр улыбнулась.

— Она была занятной. Очень занятной. Мы вместе учились в школе здесь, в Стиккисхольмюре.

— Я тоже здесь ходил в школу.

— Школа была хорошей, — продолжала Уннюр. — Она и сейчас такая же. Я преподаю там английский и датский. В общем, мы стали лучшими подругами, когда нам было, наверное, по тринадцать лет. Маргрет была умницей. Она любила читать, как и я. И нравилась ребятам. Мы вместе провели одно лето в Дании, в языковой школе, там было интересно. И решили, что уедем в Рейкьявик и станем учительницами.

Уннюр явно увлеклась воспоминаниями.

— Мы сняли квартиру и замечательно жили вместе. Получили дипломы и стали преподавать в Рейкьявике — правда, в разных школах. Маргрет познакомилась с твоим отцом, они полюбили друг друга, поженились, и я съехала с квартиры, освобождая для него место. Мы прекрасно ладили втроем. Были добрыми друзьями.

Уннюр приумолкла.

— Ты уверен, что хочешь слушать дальше? — спросила она у Магнуса.

— Да. И пожалуйста, расскажите все как было, не опасаясь, что это огорчит меня. Раз я все-таки здесь, я хочу знать.