66 градусов северной широты

— Магнус, сбавь скорость! — попросила Ингилейф.

Тот будто не слышал.

Ингилейф и Магнус сидели молча. Машина поднималась по склону, огибая поворот за поворотом. Но когда они оказались на перевале, дорога выпрямилась.

— Магнус, что он тебе сделал? — спросила Ингилейф.

— Не хочу об этом говорить.

— Но ты должен.

— Нет, не должен.

— Должен, Магнус! — не отставала от него Ингилейф. — Рано или поздно тебе придется столкнуться с этим. Нельзя просто отмахнуться от этого.

— Почему? — спросил Магнус, с удивлением услышав в своем голосе гневные нотки. — Почему нельзя, черт возьми?

Ингилейф удивил тон Магнуса. Но она не отступилась, будучи не из тех, кто отступается.

— Потому что иначе это будет мучить тебя до конца жизни. Как мучило уже двадцать лет. Ты сказал, что тебе не дает покоя убийство отца, но дело не только в этом, правда?

Магнус не ответил.

— Правда? Магнус, ответь.

— Нет.

— Ответь.

— Заткнись к чертовой матери.

Проехать сто семьдесят километров в молчании — это непросто, даже если превышаешь допустимую скорость на тридцать километров в час.

Съехав с грунтовки, он направил мотоцикл на проселок с полоской гудрона посередине, но вскоре остановился и принялся изучать мишленовскую карту. Его поражало количество деревьев в этой стране, особенно яблонь. В Исландии они воспринимались как нечто экзотическое. Он мог бы сорвать яблоко в прилегающем к дорожке небольшом саду, но чтобы съесть его, пришлось бы снимать шлем, а делать это ему не хотелось.

Он точно знал, где находится. Дома он два часа изучал эту карту, сопоставляя с картой Интернета, пока этот уголок Нормандии не запечатлелся в его мозгу. Ну да, за этим садом дорога поворачивает влево. По одну сторону ее тянулись пастбища, по другую простирался лесной массив.

Он завел мотоцикл и медленно, без особого шума поехал по дорожке. Видно никого не было. Отлично.

На мотоцикле были голландские номерные знаки — он ощущал себя заметным здесь, во Франции. Это следовало бы предусмотреть, но пока ему никто не встретился, не имеет значения.

Он отсчитывал про себя телеграфные столбы, стоявшие вдоль дороги. У седьмого притормозил и завел мотоцикл в лес. Потратил несколько минут на то, чтобы замаскировать его, причем в состоянии полной готовности к быстрому отъезду.

Пройдя метров двадцать через лес, он вышел на небольшой луг, где несколько коров жевали траву, отгоняя хвостами мух. За лугом виднелся сарай.

Он шел по опушке, пока не набрел на искомое дерево. На высоте метра от земли на нем была вырезана буква Б. Французская полиция не поймет, что означает эта буква, когда обнаружит ее, и только он знал ее расшифровку — «Бьяртур». В пяти метрах от дерева был клочок свежевскопанной земли, частично прикрытый сломанной ветвью.

Он снял со спины рюкзак, достал оттуда лопатку и начал копать. Земля поддавалась легко, и через несколько минут он отрыл полиэтиленовый мешок с винтовкой и патронами.

«Ремингтон-700». Он улыбнулся. Достал из мешка винтовку и проверил механизм. Все работало превосходно.

Потом достал бинокль и внимательно оглядел строение, казавшееся издалека сараем. В действительности это оказалось бунгало дачного типа. За ним находился фермерский дом. Бунгало раньше представляло собой часть фермы. День был солнечным, но в бунгало было темно, хотя дверь, ведущая в сад, была открыта. На сиденье одного из двух кресел лежала книга. На гравийной площадке перед садом стояла машина; охранников, судя по всему, не было. Превосходно. Машина марки «Ауди»; он с трудом разглядел номерной знак — британский, не французский.

Точно определить расстояние было трудно, но, видимо, оно составляло примерно сто двадцать пять метров. Кресло, казалось, находилось на том же расстоянии, что и канистра в горной долине, по которой он стрелял накануне утром.

Он нашел подходящее место, лег, положив ствол на бревно, и стал ждать. Сентябрьское французское солнце грело гораздо сильнее исландского, и ему стало жарко в кожаной куртке байкера. Он настроился ждать, если потребуется, дотемна, но, увидев раскрытую книгу на сиденье кресла, решил, что в этом не будет необходимости.

Чтобы занять чем-то голову, он стал продумывать пути отхода. Нужно будет вести мотоцикл с умеренной скоростью, не привлекая внимания. В пятнадцати километрах будет уединенный затопленный карьер, куда он бросит полиэтиленовый мешок с винтовкой, лопаткой, биноклем и патронами, потом проедет еще двадцать километров до автострады, а уж по ней рванет в Амстердам.

Наведя бинокль на дом, он заметил в нем какое-то движение. Напрягся. Появился объект. Он отложил бинокль и уперся прикладом в плечо. Объект в клетчатой рубашке держал в руке кружку. Наверняка чай — это ведь так по-английски. Направился к креслу, нагнулся и рядом поставил кружку. Распрямился. Огляделся.

Он нажал на спуск. Оконное стекло позади объекта разлетелось. Грохот выстрела нарушил сельскую тишину. Грачи в рощице взлетели с сердитыми криками.

Объект повернулся к окну, потом устремил изумленный взор к лесу, челюсть у него слегка отвисла — реакция оказалась явно заторможенной.