666. Рождение зверя

Мулат заметил их и побрел навстречу. Когда он подошел вплотную, стала понятна причина странной походки – от подбрюшья вниз правая штанина его брюк была залита кровью. Роланд навалился на дерево, из последних сил перекатился на другую сторону и упал у их ног. На этот раз фея действовала на редкость спокойно и деловито. Она подложила под колени сигорца бутылки с водой и расстегнула ему рубашку. На расстоянии ладони правее пупка аккуратная дырочка обильно сочилась липкой темно-алой жидкостью. Потемкин сочувственно осмотрел рану.

– Эх, как зацепило-то тебя, Роланд…

Халдей то ли уже совсем ослаб от потери крови, то ли боль притупилась, но никаких признаков физических страданий на его лице не было. Он лишь стиснул зубы, когда с него начали стаскивать рубашку. Потемкин чуть приподнял его за пояс, и Беатриче протянула ткань под спиной, туго завязав узлом на животе. Некоторое время они сидели молча, обдумывая ситуацию, обсуждая ее глазами. Это был немой консилиум – все было понятно без слов. Кирилл и Беатриче больше ничем не могли помочь раненому, который смущенно улыбался, как бы извиняясь за то, что невольно стал для них обузой.

– Надо двигаться к точке входа, – сказал Потемкин, кивнув на Роланда. – Сидеть здесь нельзя.

– А ты уверен, что нас туда пустят? – спросила фея.

– Не уверен. Но это наш единственный шанс.

В этот момент они отчетливо услышали собачий лай и голоса. Беатриче замерла, Кирилл вновь высунулся наружу. С той стороны, откуда пришел Роланд, к ним быстро приближались люди. Их еще не было видно между деревьями, но никаких сомнений в том, кто это, не оставалось – они даже не переговаривались, а перекликались на каком-то гавкающем языке. Моджахеды двигались по лесу растянутой цепью, прочесывая его, словно граблями. Потемкин покидал в мешок провизию и передернул затвор автомата.

– Вот тебе, матушка Исида, и Юрьев день, – прошептал он. – Хитрые, черт.

– Бежим? – предложила Беатриче.

– Втроем мы не уйдем – только поднимемся, и они побегут за нами, а я Роланда быстро тащить не смогу.

Кирилл намекал на очевидный выход из ситуации. Сигорец пошевелился.

– Уходите, – тихо сказал он. – Беатриче, оставь автомат и уходи. Мне все равно не выкарабкаться.

Кирилл вопросительно посмотрел на Бету, которая, склонившись над мулатом, гладила его по щеке. Последнее слово было за ней.

– Ты мой брат, Роланд, – твердо сказала она. – Я без тебя никуда не пойду.

Это был каприз, бессмысленный и обидный, потому что Роланд сам предложил спасительное решение. Но Кирилл понял, что никакие уговоры, никакие разумные доводы сейчас не подействуют. Впрочем, все равно было уже поздно – отдаленные голоса послышались и по другую сторону от их укрытия. Судя по всему, духи двигались не прямой линией, а полумесяцем, огибая их с флангов. Потемкин обреченно опустился на землю:

– Хочешь умереть здесь? Валяй, любимая. Умрем вместе. Осирис с нами.

Потемкин положил «калашников» на ствол дерева, которое прикрывало их как редут. В нескольких десятках метров он разглядел человека в камуфляже. Увенчанный тюбетейкой высокий смуглый бородач с автоматом наперевес беззаботно шел через заросли, то появляясь, то исчезая из виду. Кирилл поставил автомат на одиночный и прицелился. На мушке прыгало улыбающееся лицо человека, который только что отстреливал безоружных халдеек. Теперь он перекидывался репликами с другими такими же головорезами, словно с соседями по аулу. О чем они говорили? Может, об удачном урожае, хорошей погоде или о том, какое на самом деле личико у Гюльчатай. А все остальные, не односельчане, были для него вроде баранов, которых можно без всяких угрызений совести пустить на плов. «Кто ведет в плен, тот сам пойдет в плен; кто мечом убивает, тому самому надлежит быть убиту мечом». – Потемкин сосредоточился и всадил моджахеду пулю прямо в лоб. Бородач исчез – его будто прихлопнуло огромной невидимой мухобойкой. Кирилл моментально опустился вниз.

– Один ноль.