7 дней жизни [СИ]

— Нам бы такой сейчас не помешал, сказала я. Мы всей школой проследовали до бомбоубежища, учительница сразу же начала прислушиваться к радио которое находилось в бомбоубежище. Голос из радио звучал зловеще, я узнала его, это был голос императора Акихито, и это был мой кошмарный сон, который проник в реальность. Последние надежды на мир угасли. «Я больше не ваш Бог, мне очень жаль» — произнёс император.

— Как не наш Бог, что произошло? Удивилась Макото. Я знала одно, мне срочно нужно было бежать к дому, случилось что-то страшное, и ужасное, я должна быть с семьёй и поддержать их.

— Мне срочно нужно домой, проговорила я.

— Пока не будет сигнала о том, что опасность миновала, ни куда не пойдёшь, строго сказала учительница. Кто-то из детей начал плакать, старшеклассники и учителя застыли в молитвах. Я и Макото сидели как застывшие.

— Аи, это ведь значит, что американцы прорвались сюда, тихо сказала Макото. Я прикрыла ей рот рукой, если она начнёт кричать или зальётся в истерике, всем только хуже будет.

Мы просидели так почти целый день, если бы мой отец не заехал бы за нами, он предупредил всех соседей, чтобы они начали готовиться к худшему.

— Пап, я не могу оставить подругу одну, сказала я отцу.

— Макото, твоя мама сейчас в городе? Спросил он.

— Она, наверное, ещё на работе, сказала Макото. Отец был добр с моей подругой, он разрешил ей и её матери на это время пожить у нас. У нас в доме была пустая комната, которую мы хотели отдать Нане когда она вырастит, но похоже, этого не случится.

— Пап, что произошло? Спросила я.

— Американцы вошли в Токио, сдерживая ужас, сказала мама.

— Но как, как они могли долететь до нас? Спросила Макото.

— Сам не знаю, похоже, они хитрее нас, ответил мой отец.

Дорогой дневник, это, наверное, самый жуткий кошмар, но почему я не могу проснуться, и он закончится, мы слишком молоды для того, чтобы умереть. Кошмар не закончился, сегодня ночью у мамы случился разрыв, и она умерла, как же мы будем жить без нашей дорогой мамы Номи. Мы решили её похоронить неподалёку от дома, так как в городе теперь комендантский час, и теперь ни кто не пойдёт в школу один. Я была опустошена, мир вокруг меня начал рушится, я даже не могла заплакать, а если-бы заплакала, то мой плач был бы похож на волчий вой.

— Аи, прими наши соболезнования, чем мы можем тебе помочь? Спросила меня мама Макото.

— Помогите моей сестрёнке Нане, она теперь сирота, прошептала я. В эти трудные дни остатки нашей некогда дружной и любящей семьи сплотились, теперь мама Макото заняла место моей мамы, а Макото мне стала как сестра. Наверное, ей так легче не думать о брате и отце. Вскоре господин Отошимо смог оправится от ранения, и присоединился к числу патрульных, но жизнь так и не входила в русло. Даже учёба в школе не приносила радости.

4-Nichi-me (Звери в городе)

6 августа 1945 года. Дорогой дневник, я так обессилила за эти дни, что не могу разговаривать, я истощена и подавлена. Что с нашим императором, я понятия не имею, после этой фразы, что он «больше не бог», от него не слуху, не духу. Поэтому я буду записывать всё, что происходит. В городе нехватка продовольствия, американцы перекрыли все поставки из Токио, и решили уморить страну голодом. Мы с отцом и матерью Макото отказываемся от еды, ради того, чтобы прокормить Нану. Нана всё время зовёт маму, похоже, даже в её возрасте она понимает, что мамы нет. Отец и господин Отошимо, дежурят возле нашего дома, отцу даже запретили помогать раненым. Это просто не слыхано, наши солдаты, которые обороняют наш город и охраняют императора, не могут получить помощь, и врачей, которые пытаются им помочь, просто расстреливают. А главное, мы даже и не успели добраться до нашего бомбоубежища. Радует только то, что наши солдаты за океаном не ослабляют хватку, но то, что они оголили тыл, дало американцам форы.

Отец отвёз меня и мою подругу-сестру Макото в школу, всё равно надо держаться и не показывать врагам свой страх. Занятия теперь начинались в бомбоубежищах, мы сидели как дикари возле единственного фонаря. Наша учительница держалась молодцом, хотя мы все знали, что её старший сын работает в Токио, он учёный, но теперь от него тоже ни слуху не духу. Дорогой дневник, сегодня должно было быть День рождение Макото, но из-за войны мы его отменили, и Макото очень зла на американцев. Я тут подумала, что если — бы она была парнем, то из неё бы получился отличный камикадзе, но я вижу такую же запуганную девочку как я сама. По радио послышались помехи, и наша учительница, стала его настраивать — «Передайте всем они расстреливают мирных жителей» — это был голос корреспондента. Затем радио затихло.

— Боже мой, мальчик, воскликнула учительница и рухнула в обморок, ей на помощь пришёл учитель химии, и помог бедной женщине прийти в себя.