7 и 37 чудес. От Африки до Индии

Этого дома теперь не найти. Он был снесён по приказу самого Акбара, когда тот понял, что истины нет ни у христиан, ни у индусов, ни у мусульман, ни у джайнистов, ни у буддистов. Это совсем не значит, что разочарованный император отказался от религии вообще: он формально остался мусульманином и посещал мечеть скорее из политических, чем из других побуждений. Он поддался советам мудреца и друга своего Абдулы Фазла, который создал «Божественную веру». В ней Акбару предназначалась роль «верховного наставника». «Божественная вера» совмещала в себе элементы всех известных религий Индии и должна была помочь объединению страны. Акбар принял её, но тоже из политических соображений. Дальнейшая судьба веры и её основателя была печальной. Наследник Акбара Джахангир, подчиняясь требованиям мулл, первым делом по вступлении на престол обезглавил мудреца и запретил «Божественную веру».

Исчез Дом дискуссий. Исчезла и библиотека. Может быть, она помещалась в одном из уцелевших домов? Императорская библиотека принадлежала к числу крупнейших в средневековом мире. При Акбаре она насчитывала более двадцати тысяч томов, многие из которых были специально переписаны и иллюстрированы для любознательного молодого императора. Он сам не умел читать — чтецы до поздней ночи, сменяя друг друга, нараспев разбирали вязь мудрых строк.

Вечереет. Мы возвращаемся. Снова проходим по площадям, устланным громадными, точно пригнанными каменными плитами. Вот маленькие дворцы императриц. Сразу можно отличить дворцы индусок от дворцов мусульманок. Акбар разрешал жёнам строить дворцы по вкусу…

Пустота города тревожит. Хочется населить его людьми, вернуть к жизни, увидеть солдат, поэтов, чиновников, каменщиков. Мужская мода времён Акбара объединяла индийские дхоти или мусульманские шаровары с короткими широкими юбочками или длинным, до колен, камзолом. У пояса меч, на голове чаще всего тюрбан. Женщины под чадрой — мусульманки, с открытыми лицами — индуски. Полуголые слуги, торговцы, и всюду люди, люди…

Но так было недолго. Четырнадцать лет строилась столица и в один год была покинута. Говорят, что иссякли резервуары с водой. Вряд ли это правда. В распоряжении Акбара были лучшие инженеры. Им ничего не стоило протянуть каналы дальше, поставить дополнительные колёса для подъёма воды. Просто император Акбар повзрослел. Кончился период смятения и поисков. Уже меньше интересуют старые друзья, приобретённые в этом городе и здесь же утерянные. Акбару уже под сорок. Он завоевал почти всю Индию, и никто не посмеет посягнуть на его власть. Сыновья, которые наследуют престол, подрастают. Их даже слишком много — как бы после смерти императора не началась кровавая борьба за престол. Забыты и обиды молодости. Теперь никто не посмеет унизить Великого Могола… И город умер.

Тадж-Махал Белая половина чуда

У тюремного окна стоял Великий Могол Шах-Джахан, властитель Индии, чьё величие было безграничным, имя повергало в трепет, а взгляд был страшнее молнии.

У тюремного окна стоял больной, немощный старик, у которого в жизни осталось две радости: похлёбка (её принесут к вечеру) и узкое окно-бойница в каменной стене.

Окно не вмещало в себя ни рыжих пропылённых долин, ни тёмных кущ манговых деревьев у храмов, ни глиняных кубиков деревенских домов. В тяжёлую каменную раму окна вписан лишь лёгкий, белый, как облако, Мумтаз-Махал — мавзолей давно умершей жены Шах-Джахана.

Шесть лет назад Шах-Джахан, внук Акбара и продолжатель его политики, тяжело заболел. Встал вопрос: кому из его сыновей занять престол? Старший сын, Дара-Шикох, был единомышленником отца, деда и прадеда. Он хотел единства страны, мира с индусами, союза с раджпутскими и маратхскими раджами. Мусульманские муллы и вельможи, раздражённые либерализмом и веротерпимостью двора Великого Могола, стеной стояли за Аурангзеба, третьего сына, мусульманского фанатика, жестокого и мрачного. Аурангзеб победил брата и вошёл с войсками в Агру. Здесь он узнал, что отец благополучно выздоровел и не собирается освобождать трон.

Сколько ещё проживёт отец? Дождётся ли Аурангзеб его смерти? Власть, однажды попавшую в руки, нелегко добровольно отдать. Аурангзеб приказал арестовать отца и заточить его в крепость. Шах-Джахан попал в тюрьму.

Шёл 1659 год…

— Кому в Агру? Кому в Агру? Вам в Агру?

Шофёры-сикхи качают тюрбанами, стоя у потрёпанных «фордов» и «шевроле».

Мне в Агру. Мне надо увидеть мавзолей Мумтаз-Махал, известный более под именем Тадж-Махал. Мало кто помнит о печальной судьбе Шах-Джахана и о его жестоком сыне Аурангзебе, но вряд ли кто не слыхал о Тадж-Махале. Его писали художники при свете солнца и при свете луны, его фотографировали издали и вблизи, его изучали, измеряли, описывали. Тадж-Махал настолько превратился в символ красоты, изящества и совершенства, что поневоле начинаешь относиться к нему с некоторым недоверием.