7 интервью о научной журналистике

Научная журналистика требует точности, аккуратности, полноты изложения.

– Вы уже достаточно давно в профессии журналиста. Как за последние 15–20 лет изменилась профессия научного журналиста?

– Тут есть две стороны вопроса. С одной стороны, она появилась как массовая. 30 лет назад ее не было в качестве массовой. Сначала в Европе и в Америке стали об этом задумываться в 90-е годы, потом волна пошла у нас. Поэтому сложно сказать насчет 20-ти лет. Я даже не уверен, что она вообще сильно изменилась, потому что основные ее принципы: достоверность, доходчивость – остались прежними.

Да, у нас появилось гораздо больше технических средств – компьютеры, инфографика, анимация, сложные съемки. В этом смысле она изменилась, но по существу, мне кажется, все примерно то же самое.

Появилась массовость и появился некий средний слой (в профессии). Это очень хорошо, потому что отсюда вырастут яркие личности.

– Ну, возможно, появились какие-то проблемы, связанные с веком информационных технологий?

– Эта проблема, думаю, не специфична для научной журналистики. Применительно к последней проблема возросшего информационного потока в том, что людям трудно козлищ от агнцев отделить. Это главная проблема на самом деле, связанная с информационным обществом. И это повышает требования к манере общения с читателем или зрителем, это требует большей уважительности по отношению к нему.

Необходимо воспитывать уважение к объективной реальности, к факту.

– А как вы считаете, есть ли сейчас спрос на профессию научного журналиста? Стоит ли молодым журналистам, молодым ученым идти в эту профессию?

– Я думаю, что, несомненно, да и ещё раз да. Что касается спроса в чистом виде, мы видим новую экономику, которая рождается на наших глазах на достижениях науки последних лет 15–20, в первую очередь в области биотехнологий, в области космоса. Эта новая экономика требует нового подхода в распространении знаний о себе. Это очень важно. «Как рассказать людям о том, чем мы занимаемся?»

Я бы перешел к теме карьерных перспектив, потому что это тоже важно. Дело в том, что хороший научный журналист умеет много всего и за пределами собственно журналистики. Он всегда немножко аналитик, он умеет искать и впитывать информацию, делать ее яркой, он умеет ее доходчиво представить. Это очень важная вещь – доходчивость.

Поэтому научный журналист имеет перед собой много карьерных путей, даже если так получилось, что он ушел из именно этой узкой профессии. Я думаю, что это дает человеку набор компетенций, навыков, которые расширяют его возможности на рынке труда.

– А помимо этих компетенций, возможностей, навыков, какие условия нужны для того, чтобы стать хорошим научным журналистом?

– Условия человек должен создавать сам себе. Научный журналист воспитывает себя сам. Первое, что нужно журналисту – это уважение к своим источникам. Мы, очевидно, будем еще говорить о проблемах с учеными. Рассказать что-то человеку, заинтересованному в тебе, гораздо легче, чем человеку, который считает, что он пуп земли и оказывает благодеяние уже тем, что пришел и вообще захотел что-то у тебя спросить.

То же самое и с читателями. Читатели, как правило, чувствуют, как к ним относятся. Если их считают идиотами, им это закономерно не нравится. Если их считают чересчур умными, читатель тоже это чувствует и, соответственно, миссия не выполняется. Человек сделал свою работу, получил зарплату на какое-то время и все, он остался бесплодным.

Уважительность эта проявляется в добросовестности к подходу в получении информации, в ее форматировании. В первую очередь, нужно поставить себя на место человека, который будет тебя читать, слушать или смотреть. Это, казалось бы, совершенно общее место, но, тем не менее, я вижу, что очень многие этим пренебрегают.

Человек, воспитавший в себе все эти свойства, имеет шанс сделаться хорошим научным журналистом. Потому что дальше все из этого следует.

– Допустим, он сделал себя хорошим журналистом, умеет писать научные тексты, какие у него в таком случае карьерные возможности?