7 пар, очаровавших мир

И Ярослав, по всей видимости, искренне полюбил жену. Совместная жизнь оказалась насыщенной множеством проверок надежности партнерши, и князь мог не раз убедиться, что в лице Ирины судьба преподнесла ему самый лучший подарок из всех, на которые он мог рассчитывать, с той оговоркой, конечно, что сделать жену союзницей, подругой и соучастницей ему удалось собственными усилиями. Но и достигнув величия, Ярослав Мудрый не разучился выказывать благодарность своей жене. Время подтвердило, что оба были достойны друг друга. Князю, проникшемуся духовными ценностями, также были чужды черты грубого воителя; этот образ как нельзя лучше соответствовал роли почтенного главы семейства и державы. Он был чуток к жене и детям, но относился к Ирине без того налета опасения, что присутствовал у императора Августа по отношению к Ливии. В нем не было и цинично-снисходительной черствости Чингисхана, с которой многоженец относился к своей «главной» жене Бортэ. Постепенно растущая в нем духовность, подкрепленная негативными воспоминаниями об ужасных отношениях отца и матери, позволила отказаться от мысли о второсортности женщины. Если для Владимира Рогнеда оставалась привлекательной и темпераментной самкой, Ирина для Ярослава была прежде всего безупречной подругой и отзывчивой спутницей на суровой тропе жизни. Окутывающее, как шаль, обаяние ее духовности сделало его сильным правителем, позволило верно расставить акценты в развитии государственности, взяться за развитие интеллектуальной составляющей своего народа. Конечно, он самолично принимал все решения, блистал великолепием авторитетного властителя, мужа и отца благородного семейства, но его легендарная сила духа незаметно, но постоянно поддерживалась скромно стоящей рядом женщиной. Только он знал об этом и ценил эту величественную роль дорогого его сердцу человека. Словно в подтверждение своих чувств Ярослав Мудрый посвятил своей жене обитель умиротворения, специально построив в ее честь монастырь святой Ирины. В честь же своего небесного покровителя князь велел рядом возвести монастырь святого Георгия – в крещении сам Ярослав назывался Георгием. Два храма, два вместилища высокой духовности, играли роль священных символов, оставленных потомкам, предметно свидетельствующих и напоминающих о существовавшей возвышенной связи мужчины и женщины, красиво прошедших общий для двоих путь. Отблеск этого огня учил его сыновей новому отношению к женщине, отличному от языческого.

В чем все-таки главный секрет успеха взаимоотношений этой пары, в которой при глубинном исследовании можно было бы наверняка обнаружить и множество несоответствий? Наверное, если бы такой брак имел место в XX или XXI веке, его состоятельность была бы более чем сомнительной. И не столько вследствие усилившейся свободы женщины и уменьшившейся патриархальной власти мужчины, сколько в силу тающего желания людей приспосабливаться к ситуации, ослабленного умения руководить жизнью вокруг себя. Поэтому история Ярослава и Ирины многим не показалась бы сейчас впечатляющей, как какая-нибудь легенда о страстной любви. Но успех сомневающегося в себе новгородского князя и решительной шведки в том и состоит, что единственно возможный путь по лезвию истины ими был пройден без крови на обнаженных стопах, без стона и с неугасимым желанием оставить свой след на песке вечности. Торжество пары проявилось в таланте каждого с блеском сыграть доставшуюся ему роль, сосредоточив при этом максимальные усилия на заполнении пропущенных букв в словах «любовь», «уважение» и «счастливый союз». Пространство сомнения посредством труда и взаимного стремления к семейной гармони стало пространством понимания; область тумана и облачности превратилась в место, где всегда можно купаться в лучах теплого солнца. В конце концов роли оказались правильно разделенными: Ярослав взялся за укрепление нравственных устоев на славянских землях, используя могучую силу религии и административный ресурс государства; Ирина приняла на свои плечи бремя ответственности за потомство. При этом Ирина сумела убедить мужа, что жизнь жены-затворницы в княжем тереме лишена для нее смысла; и через много лет после свадьбы она принимала участие в решении вопросов государственной важности, присутствуя если не на официальных переговорах, то на доверительных беседах, в ходе которых и принимались судьбоносные решения. Летописи указывают, что, к примеру, выдавая замуж свою дочь Елизавету за норвежского конунга Харальда Смелого, Ярослав и Ирина имели с ним долгий разговор по душам, в ходе которого учили, как строить внешнеполитическую деятельность и как обойтись без лишнего кровопролития с другими, также близкими ко двору Ярослава, правителями.