7 принципов построения семейного счастья

Как быть, если мальчик рос без ненавязчивой заботы отца, а девочка, напротив, воспитывалась дерзкой пацанкой? На деле взаимное дополнение приемлет и такие формы, главное, чтобы недостающие хлипкие формы Ян были смело заполнены закалившейся субстанцией Инь и, наоборот, чтобы перезревшее ядро Инь могло бы сдерживаться духовной силой Ян. Гораздо проблематичнее выглядит скрытая или явная конкуренция двух начал, приводящая к нездоровому вытеснению, подавлению или противостоянию. Иным достает мудрости погасить в себе излишнюю спесь ради торжества любви и семейного блага, но порой природные или развитые в детские годы склонности берут свое. Ученые уже немало сказали о генетически заложенном недоверии между полами. По мнению Карен Хорни, все начинается с отрицательного опыта общения с противоположным полом в детстве, а затем оба пола живут в скрытой враждебности. Мужская глубоко укоренена в страхе перед сексуальной привлекательностью женщины, которая может привести к потере мужской власти. Женская проистекает из страха перед подавлением и непониманием мужчиной ее природы. В то же время позитивное мышление, понимание, что в союзе, в объединении полов заложена возможность счастья, включение инстинкта жизни, научение любви – все это механизмы победы здорового духа и окрепшего разума над разрушительными влечениями. Поэтому добрачное моделирование имеет, как видим, гораздо большее значение в современном разбалансированном мире, чем несколько столетий или тысячелетий тому, когда нездоровые импульсы человека слишком сильно сдерживались властью государства, религиозными символами или имеющими значение атрибутами того или иного общества. Вместе с тем для формирования всесторонней личности необходимо готовить ее не только к деятельной активности, но и к отношению с противоположным полом. В книге «Искусство любить» Эрих Фромм прямо указывает, что все попытки человека полюбить останутся тщетными, пока он не направит «все свои усилия на развитие своей личности во всей ее целостности, чтобы выработать в себе установку на продуктивную деятельность».

Нескончаемая история дикого симбиоза возвышенного и низменного оставила людям немало любопытных эпизодов человеческих взаимоотношений, в которых хватает и образцового благоразумия, и безапелляционного отрицания. К примеру, у четы Тэтчер авторитет главы семейства поддерживала сама госпожа премьер-министр – и не только забавным приготовлением завтраков и редкими, но показательными поступками, намекавшими на первостепенность роли мужа в семье. Случаи, когда она неожиданно подменяла мужа на каком-то малозаметном форуме (недопустимом или малопривлекательном для статуса премьер-министра) или употребляла высказывания, подчеркивающие значимость супруга в ее жизни, свидетельствуют о редкой мудрости этой женщины. Но даже невооруженному взгляду нелегко отличить искренние порывы от заботы о собственном имидже. Воспитывавшаяся по мужскому типу, она в лице Дэниса, солидного промышленника с опытом семейного строительства, первоначально выискивала черты отца, не своего, который взращивал в ней мальчишеские повадки, а того нежного и заботливого, которого ей недоставало в детстве. И, кажется, Маргарет нашла искомую ласку, сознательно и даже нарочито отказываясь взамен от лидерства внутри семьи, воспитанного реальным родителем. Это давалось ей достаточно легко, так как энергию лидера женщина вполне могла выплеснуть при реализации своей политической карьеры. Однако в их семье самой острой занозой оставалась навязчивая мысль обоих о том, что Дэнису неуютно в роли «супруга премьер-министра»; эта упорная обостряющаяся семейная загадка о социальном несоответствии явно присутствовала как тень над их показным благополучием и, кажется, беспокоила саму Маргарет Тэтчер не меньше, чем молчаливо-угрюмого Дэниса. Иначе она не предпринимала бы отчаянных попыток «понизить» свой статус рядом с мужем. Но это вовсе не значит, что такая обидная дисгармоничная нотка совсем лишила их семью счастья.

Совершенно противоположную и весьма непривлекательную картину являет собой брачный союз Уинстона и Клементины Черчилль: внешне успешный и безоблачный, продлившийся более пятидесяти лет, он представлял собой беспристрастную картину гипертрофированного превосходства мужских идей и почти что идолопоклонничества перед мужской ролью в семье. В результате и сама Клементина, заброшенная, рано увядшая, не сумела найти себя в меняющемся пространстве, и почти все дети от этого брака вынесли из семьи тяжкое клеймо обитания вблизи монументально неприступного в своей одержимости безжалостного к окружающим Черчилля. Это совсем не те отношения, которые были у Махатмы Ганди и его жены Кастурбай; хотя между индийским политическим лидером и его спутницей жизни существовал большой социальный и интеллектуальный разрыв, эмоциональная вовлеченность каждого из них в жизнь другого позволяет говорить пусть и не о наличии гармонии, но, по меньшей мере, об ощущении равновесия.