7 злых гениев, шокировавших мир

Адольф Гитлер достаточно хорошо усвоил законы психолингвистики и влияния на массовое сознание. Труды Гюстава Лебона стали его настольной литературой задолго до того, как он вознамерился встать во главе партии. Зажигая аудитории разного калибра, этот одержимый властью фанатик с достаточно ограниченным умом всегда уверенно оперировал безапелляционными и резкими формулировками, поражая воображение публики. Он ошеломлял простотой изложения, подкрепленной энергией уверенности, командным тоном и сложными модуляциями голоса. Это не было даром небесным, это были способности, развитые продолжительными тренировками, чтением, изучением опыта ораторов-современников и размышлениями. Гитлер очень скоро овладел искусством воздействия на самую чувствительную область восприятия путем создания жестких и даже омерзительных картин, неизменно вызывая шокирующие ассоциации, которые хорошо запоминались аудиторией и побуждали к действиям в силу отсутствия альтернатив. Так, максималистские призывы типа «Либо утром в Германии будет национальное немецкое правительство, либо мы будем мертвы» стали его постоянными спутниками во время многочисленных митингов и демонстраций. Естественно, что свои речи Гитлер строил на поиске и уничтожении «врагов», которыми поочередно выступали то евреи, то «банды пиявок» – спекулянтов и ростовщиков, то советский режим, то трусливое правительство или унизительный для нации Версальский договор. Распекая евреев, Гитлер предрекал мировою опасность и смертельную перспективу для человечества, которое может оказаться «в объятиях этого полипа». А характеризуя Советский Союз, он оперировал такими ярлыками, как «команды красных мясников» или «коммуна убийц». Уже достигнув высшей власти, он признался: если бы евреев не было, то их следовало бы выдумать. «Нужен зримый враг, а не кто-то абстрактный».

Нередко он прибегал и к фальсификациям, среди которых видное место занимали откровенные провокации. Например, в подконтрольной партии газете он велел напечатать одно якобы французское стихотворение с повторяющейся, как рефрен, строчкой: «Мы поимеем, немцы, ваших дочерей». А перед началом войны с Польшей фюрер организовал театрализованное нападение эсэсовцев, переодетых в польскую форму, на немецкую территорию. С теми, кто пытался с ним спорить, он расправлялся такими методами. Например, участвующим в дискуссиях женщинам он указывал на дырку в чулке, орал, что их дети завшивели, и всяческими иными способами выставлял на посмешище.

При этом лидер НСДАП демонстрировал поистине сногсшибательную работоспособность. Как указывает Ирина Черепанова в своем исследовании суггестивных аспектов языка, только во время одной из последних избирательных кампаний перед приходом к власти он провел не менее 180 тысяч (!) митингов. А первую часть книги «Майн Кампф» Гитлер создал всего за три месяца, стуча, как заговоренный, «двумя пальцами на допотопной машинке».

Написание книги решило сразу несколько задач. Во-первых, его узнавали по всей стране (его популярность росла пропорционально усилению реального политического влияния НСДАП и ее лидера). Во-вторых, он заявил о создании новой модели мира, который намеревался строить, разрушив существующие устои, и наконец, он ловко преобразовал свою биографию, представив ее как долгое восхождение через тернии нищенского и одинокого существования, борьбу с непреклонным отцом-угнетателем и нескончаемые усилия на поприще самообразования. Перекроив свою биографию, устранив из нее все свои многочисленные поражения и промахи, Гитлер представил себя героем, готовящимся и закаляющимся для решения глобальных проблем, для выполнения миссии, дозволенной свыше. Несмотря на суровую критику специалистов, насмешки над витиеватым и излишне вычурным стилем, книга решила поставленные задачи. Более того, исследователи утверждали, что немалые гонорары за издание наряду с растущими субсидиями из партийной кассы позволили ему даже купить и перестроить дом. Последнее свидетельствует о том, что реклама имени Гитлера действовала отменно уже во второй половине 1920-х годов, способствуя внедрению идей в головы миллионов немцев даже в тех случаях, если книга просто просматривалась.