70 герц любви

Екатерина не видела Немуйчика несколько дней. Работу над следующим номером он закончил, потому и не было в нем никакой необходимости.

Немуйчик сам напомнил о себе. Он позвонил и сказал, что в его жизни произошло знаменательное событие, теперь у него есть богатый магазин и красивая жена.

– Фима, мне не до твоих хохм, – сказала Екатерина, которая заканчивала вычитывать гранки передовой статьи о том, каких размеров грудь надо носить современным женщинам предстоящей весной.

– Я серьезно хочу это событие отпраздновать, потому и звоню.

– Ты что увольняться собираешься? – заволновалась Катя и резко отодвинула от себя гранки, устремившись в телефон.

– Это надо обдумать. Магазин называется «Магазин красивых вещей» и его надо поднимать. И я его подниму.

Тут только до Кати начал доходить смысл сказанного Немуйчиком. Вот так приучает человек к тому, что верить на слово ему нельзя и не веришь, а он, оказывается, серьезно решил что-то в своей жизни изменить, да и как такая натура могла долгое время существовать спокойно?

Представить журнал без Фимы Немуйчика Катя не могла: атмосфера серела, а за окном лил обложной дождь. И главное, куда-то девалась точка опоры: все начинало болтаться и становилось неинтересным.

Прав Демидов – привыкаешь к чужим вибрациям. Они подстраивают твои под свои до такой степени, что иногда Катя начинала говорить Фимиными интонациями.

Вдруг всплывали из подсознания такие фразы, что слушавший их невольно отшатывался и внимательно смотрел: главный ли редактор перед ним находится или какая-то одесская штучка.

А Катя принималась хохотать и рассказывала от кого она заразилась и почему. Рассказывала весело и на душе переставали ползать тараканы.

И теперь Немуйчик станет торговцем в магазине, пусть он даже называется «Магазином красивых вещей»? Что еще за красивые вещи и почему их журнал об этом магазине ничего не знает?

Она позвонила Лене Урбан, ответственному секретарю.

– Лен, тебе не попадался «Магазин красивых вещей»?

– Кать, а попадался. Там наш Немуйчик выставку устроил, вот передо мной его заметка с фотографией. Я хотела тебе ее принести, да все некогда.

– Я недавно с ним говорила по телефону, он мне ничего не сказал об этой выставке.

– Так ты что Фиму не знаешь? Он весь в сюрпризах. Это его стиль.

– Он сказал, что женился на владелице этого самого магазина, как тебе?

– Что ты говоришь, вот это номер! А не брешет?

– Похоже, нет.

– М-да, так это он, глядишь, лыжи навострит.

– По-моему, уже навострил. Какой ему смысл у нас пахать, если он собирается свой магазин, как сказал, поднять? Представляю, что там за красивые вещи, если их никто не покупает.

– Кать, ты не беспокойся, никуда Фимка не уйдет, пару дней посидит за прилавком и от скуки загнется. Он ведь человек творческий.

И тут Катю хлопнуло по голове. Вибрации! Фима ведь собирался через свои фотографии внедрять их в зрителей, как это она забыла.

– Лен, извини, тут у меня срочное дело, потом договорим.

Она положила трубку и уставилась в одну точку, которой оказался собственный сапог, поставленный возле радиатора на сушку.

Фима хочет ее обойти. Этот хохмач сразу понял, где деньги лежат.

Черт, она и думать начала на его сленге.

Катя зло усмехнулась. Оказывается, она не любит, когда ее обходят да такие, как Немуйчик. Сейчас он представлялся Кате яростным предателем, у которого ничего святого за душой. Пригрелся и начал действовать. С ее, между прочим, благословения. Ведь это она учила его читать собственный журнал. Вот он и прочитал.

Нормально… к конкуренции надо привыкать. Но Фима! Считала его ниже себя по интеллекту?

И тут Катя открыла для себя старую истину, которая свела в могилу многие справедливые начинания. Поднявшийся со дна герой становился своей противоположностью. Стоило ему занять соответственное кресло, как он начинает себя обманывать, что с подчиненными надо быть строже, а кончает, что они…быдло.

Фима прекрасный художник, ему хочется на своем таланте заработать деньги, чтобы не зависеть от таких редакторов, как она.

Разве она не к тому же стремилась? Так почему имеет право его осуждать и наказывать?!

Да – имеет: он ее подчиненный, она платит ему деньги. Вот когда перестанет платить, тогда он свободен.

Получается, все дело в деньгах? Но при таком подходе может ли работа быть творческой?

Как прекрасен мир, когда ты мечтаешь. Как правильно сказал Эйнштейн: фантазия выше знаний.

Фима полон фантазий, потому и уцепился за Демидова, его вибрации…

Господи, почему она об этом раньше не подумала, ведь так думать – это и есть думать о человеке?

Но как она может думать об отдельно взятом Фиме Немуйчике, если ей надо думать о коллективе, как накормить их семьи и сделать так, чтобы жизнь журнала была успешной и красивой?

Катя вспомнила слова матери, которая в разгар своего юбилея сказала тихую фразу (ее слышало два-три человека): «мечтаю заснуть и не проснуться».

Катя едва не закричала тогда: мама, как ты можешь! Такая успешная женщина, у тебя все есть. И главное, есть я – тоже успешная.

Но мать так сказала.

* * *