7000 километров по Турции

На площади Улус стоит большое прямоугольное здание без окон. Внутри оно заполнено магазинами и магазинчиками (нечто вроде пассажа). На верхних этажах почище; там магазины крупнее, товары моднее и цены соответственно выше. В полуподвальном и подвальном этажах — лавчонки попроще и цены пониже. Заходим в одну из них. Хозяин — молодой мужчина — услужливо мечется от одного покупателя к другому. Поняв, что мы не местные жители, он проявляет к нам повышенный интерес, затевается разговор. Хозяин рассказывает о себе. Совсем недавно он жил в провинции, в 200 километрах от Анкары. Потом уехал в Западную Германию на заработки. «Приезжим, — говорит он, — там достается самая тяжелая работа. Мне лично пришлось работать на шахте. Жалованье сравнительно невысокое, поэтому, чтобы скопить денег, пищу готовили сами, одевались кое-как… За два с половиной года скопил около тридцати тысяч лир, вернулся домой и вот, как видите, открыл собственное дело — торговлю галантерейными товарами».

Хозяин лавки одновременно был в ней и единственным продавцом. Не нужно было обладать особой наблюдательностью, чтобы понять, что приходилось ему тяжело: с раннего утра до позднего вечера — в душной, пыльной лавчонке, ничуть не легче, чем рабочему в мастерской или на фабрике. Казалось бы, он такой же трудящийся. Но это только одна сторона, другая же — в его крепкой привязанности к своей собственности.

В разговоре с владельцем лавки рассуждения о двойственности мелкого собственника-торговца, ремесленника или крестьянина представали перед нами не отвлеченно, а в виде живого примера. Как трудящийся, работающий много и тяжело, он недоволен своей судьбой и порядком, который не обеспечивает ему сносной жизни; как собственник, он обманывается мыслью, что работает на себя, и готов работать вдвое больше в Надежде, что существующий порядок даст ему возможность разбогатеть и выбиться в люди.

В маленьком магазинчике в центре города я разговорился еще с одним торговцем. Здесь, на бульваре Ататюрка, близ площади Кызылай, расположены самые дорогие магазины. Их великолепные витрины выходят на бульвар. Однако цены здесь далеко не всем по карману. К услугам менее взыскательного покупателя, с кошельком потоньше, — лавки в примыкающих к бульвару переулках. Вот в одной из таких лавок и состоялся наш разговор. Хозяин — пожилой мужчина с озабоченным лицом. В работе ему помогает сын-подросток.

«Мелкому торговцу, — говорит мой собеседник, — очень тяжело. Налоги высоки, приходится много платить за аренду помещения. Вообще деловая жизнь, да и мелкая торговля, страдают из-за неустойчивости внутриполитического положения (он так и сказал! — В. Д.). Выручка мала, и многие из нас, мелких торговцев, не выдерживают борьбы — разоряются…»

ЖЕМЧУЖИНА СРЕДИЗЕМНОМОРСКОГО ПОБЕРЕЖЬЯ

В Измир летим на самолете. Авиалиния Анкара — Измир — одна из самых оживленных; ее обслуживают недавно приобретенные американские реактивные «Дугласы — дакоты».

В аэропорт приезжаем рано утром. Правилами предусмотрено прибытие за час до отправки самолета, однако, как мне пришлось убедиться, правило это в Турции никто не соблюдает. Посадка пассажиров начинается за полчаса, а то и минут за двадцать до вылета.

На этот раз отправка самолета задерживается: аэродром окружен густым, белым, как молоко, туманом. Туман настолько плотен, что кажется, никакая сила не в состоянии его рассеять.

Тем временем в аэропорт прибывают новые партии пассажиров. В центре зала прямо на полу расположилась большая группа. По внешнему виду, одежде они значительно отличаются от основной массы ожидающих, чувствуется, что они приехали из глубокой провинции. Они терпеливо ждут своего рейса. Выясняется, что это паломники, направляющиеся в «святые места» мусульман, в Мекку. Оказывается, летом и осенью паломничество — хадж — было запрещено из-за эпидемии холеры, и лишь недавно снова разрешили поездки в «святые места». Толпа паломников довольно многочисленна. Точно такую же большую группу паломников мы видели позже в измирском аэропорту. Для них организуются специальные рейсы. Хадж в Мекку стоит дорого. Говорят, религиозные крестьяне годами копят на хадж деньги, чтобы оставить их потом в «святых местах».

Наши опасения остаться в Анкаре из-за тумана оказались напрасными. Едва солнце поднялось выше, туман растаял буквально на глазах. Измир же встретил нас теплой солнечной погодой. Сразу почувствовалось, что мы не в Центральной Анатолии, а на побережье Эгейского моря.