78 ферлов (СИ)

- Шесть лет назад я попал в плен к пиратам. Мы с ребятами перевозили какой-то груз, не сказать, что очень уж ценный. Всю команду перебили, а за меня у агентства потребовали выкуп, - ровным голосом, будто речь шла вовсе не о его прошлом, рассказывал Клемин. – Отец не пошёл на компромисс, а отправился по следу этих разбойников. Целый месяц я пробыл в плену, и почти каждый день меня пытали – по определённой схеме, для порядка, как я полагаю. Отец нашёл меня связанным и в луже крови. Слышал, что с теми пиратами он обошёлся весьма жестоко, даже бесчеловечно, но сам не видел. Я тогда приходил в себя и просто был счастлив, что отец рядом.

Кристофер понял, что ему позволили увидеть шрамы и услышать историю лишь потому, что капитан испытывал вину за случившееся с пассажиром. И из-за необходимости как-то оправдать отца. При других обстоятельствах он бы ни за что не рассказал об этом первому встречному.

- После этого он стал плавать с вами?

- Да. Винит себя, что в тот злополучный день не был со мной на корабле. Говорит, что дал бы отпор пиратам, - Клемин спрятал шрамы под рубашкой. – Не ругайте его. Он верит в то, что считает правильным, и поступает в соответствии с принципами. Разве вы повели бы себя иначе?

Кристофер усмехнулся. Принципы. Это ведь не та вещь, которая выдаётся людям с рождения. Каждый приобретает их по дороге к забвению, и у каждого складывается свой собственный ряд принципов.

- Вы, Клемин Койер, давите мне на совесть. Ваш отец давит мне на горло. Мне определённо не нравится ваша семья.

Капитан понимающе наклонил голову набок.

- Простите, - сказал он как-то по-детски невинно, как будто извинялся за разбитую тарелку или порванную штанину. Вид у него при этом был настолько виноватый, что вся злость Кристофера в мгновение ока испарилась.

========== Глава 5. Саспенс ==========

Мудрецы говорят, что мечты необходимы человеческой душе, как дыхание для жизни или сон для восстановления сил. Но у этого правила есть одно важное уточнение: любая мечта, любое желание, любое намерение не должно превращаться в зависимость. Как только человек начинает придавать цели чрезмерное значение, она утекает сквозь его пальцы, как вода. То ли Судьба, этакая нахалка, обожает делать людей несчастными, то ли она таким образом учит нас терпению. Кто её, милочку, поймёт? Она не имеет привычки сидеть в трактирах и делиться секретами за рюмочкой терпкого, так что…

Все эти мудрые наставления вылетели из головы Кристофера. Чем ближе они подплывали к острову, тем нетерпеливее становился пассажир корабля. Он поймал себя на том, что всё чаще вертит листок с картой в руках, или мечется по палубе, вперивая в горизонт жадный взгляд, или считает часы от сна до сна. Ещё никогда он не был охвачен таким волнением. И он не мог объяснить, с чем это связано. Не было никакой уверенности, что в конце пути его ждал приз. Там могла быть пустота с насмешливой табличкой: «Неудачник, иди домой». Кристоферу не хотелось думать об этом, но он и раньше тратил силы и средства, а оказывался ни с чем. Отправляясь на поиски очередного тайника, не следовало исключать и такого исхода. Не существовало закона Вселенной, который восполнял бы все потери, понесённые человеком во время пути. Путешественник мог попасть в плен, быть покалечен, потерять время и сбережения, а может, даже дорогих ему людей. Милостивое Провидение постарается смягчить горечь утраты и ужасы несправедливости, но никогда, никогда не предложит в замен что-то, равнозначное отданному. Поэтому Кристофер старался брать с собой в дорогу как можно меньше. Возможно, по этой причине он до сих пор не был женат и порвал связи с друзьями юности. Вероятно, потому он не взращивал в душе высокие чувства и моральные ценности, что блестят, как золото, и весят столь же много. Он мало что мог предложить прожорливой действительности, и из-за этого она мало взимала с него.

Оставшиеся четыре дня пассажир провёл почти в полном одиночестве. Пару раз он поднимался на мостик и обменивался короткими фразами с капитаном. Если в поле зрения попадал мастер Койер, Кристофер одаривал его презрительностью и спешил уйти. Он не мог простить тому рану и попытки урвать себе кусочек. Лейцер был хитрым демоном. Его сын в силу собственной наивности мог верить в то, что у его отца была причина для праведного гнева и нечестных поступков. Но Кристофер видел в нём только убийцу и мошенника.

Моряки, которых Кристофер, по правде сказать, так и не научился различать, потому как они попросту не были для него важны, лениво сновали по палубе. Небо светлело и темнело, а потом снова светлело, отсчитывая сутки. И только чайки неизменно кружили в небе, иногда совсем неприметными точками, иногда опускаясь к самой воде.

Клемин поражал выдержкой и спокойствием: за все дни на его лице не дрогнул ни мускул, показывая, утомлён капитан или изнывает от скуки. Он внушал Кристоферу уважение, хотя парень и считал младшего Койера непозволительно благородным: подобные идеалисты редко добиваются счастья в суровой жизни.