78. Параграф (журнальный вариант)

По существу. Почему-то, когда слышат выражение «Проблемы безопасности», сразу думают о политике и государственных структурах. Но это лишь частный случай. Я же занимаюсь системной проблематикой. Попробую на простейших примерах. В начале двадцатого века водитель автомобиля имел инженерную квалификацию, поскольку с чем-то меньшим за руль садиться было опасно. Когда автомобиль стал массовым явлением, перед производителями и управленцами встал вопрос: либо массово обучать водительскому делу, не снижая требований, либо подстраивать автомобиль под малоквалифицированного водителя. Избрали второй путь, поскольку иметь дело с железом всегда легче, чем с мозгами. В конце концов сегодня мы имеем достаточно дорогой и неоправданно сложный механизм, управлять которым может любой дебил. При этом вероятность того, что он пострадает в аварии или погибнет, примерно такая же или даже меньше, чем у квалифицированного водителя начала прошлого века. Но есть существенное «но». Такое соотношение сохраняется лишь до того момента, пока функционирует система навигации, автопилотаж, сетевой сервис и так далее. Да, все эти системы многократно дублированы, работают без существенных сбоев… Вспомните, то же самое нам говорили про интернет. Говорили так долго, что мы даже смогли поверить в это. Потом наступил одиннадцатый год. Думаю, можно не напоминать, что произошло в одиннадцатом году… Так вот, если откажет хотя бы автопилотаж, наш дебил за рулём будет иметь примерно в пятьсот раз больше шансов погибнуть или получить увечья, чем водитель-инженер начала прошлого века.

И так во всём. Человек вырастает, обложенный со всех сторон толстым слоем ваты. Он потребляет безопасность, которая стала продуктом - и как всякий продукт, рекламируется всеми возможными способами. Он платит деньги, чтобы армия абсорбировала молодых людей из неблагополучных слоёв общества, тем самым, как ему кажется, убивая двух зайцев: снижая опасность криминогенеза и защищая его от внешних врагов. Всё это так - но сам он, лично он, в случае какого-то системного сбоя оказывается неподготовленным, беспомощным и беззащитным… 

*** 

43.

Путь вниз занял примерно час. Первые тридцать метров аварийной лестницы проложены были вдоль шахты лифта - до тёмного глухого вестибюля, загромождённого стальными ящиками и контейнерами. Здесь попахивало гарью. Согласно схеме, лестница продолжалась, но люк её был как раз под одним из контейнеров…

– Что здесь? - тихо спросил я.

– Технический этаж, - сказал док. - Электростанция, кондиционирование, опреснитель… что-то ещё, не помню. Но в лабораторию мы отсюда не попадём, хода нет. Вернее, он есть, но заварен.

– Почему?

– Откуда я знаю? Так начальство распорядилось… Поэтому мы спускались на лифте до нижнего коридора и там переходили в параллельную шахту. И уже оттуда поднимались в лабораторные отсеки.

Я полистал схему. Ага… так, так и так. Более или менее понятно.

– А здесь мы пройдём?

– По идее должны…

Уверенности в его голосе я не услышал.

Лестница вниз нашлась в машинном зале. Попутно я осмотрел машины. Здесь стояла батарея МГД-генераторов «Акела», запущен был один на маленькую мощность. Расход энергии составлял сейчас порядка ста сорока киловатт. Видимо, это были насосы и приборы отопления и освещения.

(Потом я посчитал: все генераторы на пиковой тридцатисекундной мощности могли дать энергии; больше, чем Волжская ГЭС. Зачем здесь такое оборудование? По принципу «запас карман не тянет»? Вряд ли; скорее всего, здесь предполагался противобаллистический или противоспутниковый лазерный пост, не реализованный из-за договора от шестнадцатого года. Забавная буровая…

Да, и вот ещё что: я сделал большую ошибку, что не проверил этот якобы заваренный ход. Он был открыт. Прорезан. Хотя, пойди мы здесь, то, скорее всего, угодили бы в засаду… а с другой стороны: ну и что?)

Вскоре стало холодно. Я спросил дока, всегда ли здесь так, и он ответил, что да, в нежилых и нерабочих помещениях всегда плюс четыре. В каком-то смысле удобно.

Дважды на лестницах нам попадались кучи мусора: упаковки из-под чипсов и сухарей, пустые консервные банки, пакеты, какое-то тряпьё. Но двери, возле которых валялся мусор, были закрыты, а выбивать их мы не стали: согласно схеме, там стояла всякая бутафорская машинерия: в конце концов, строилось это всё как буровая, и много всего неслишком нужного тут сохранилось.

Потом мы снова добрались до шахты. Она вела в глухую холодную бездну.

Примерно через сорок лестничных пролётов док сказал: здесь.

Но и так было видно, что - здесь..

На глубине двухсот метров размещалось что-то вроде транспортного узла: там сходились все шахты лифтов и все лестницы. Помещение это походило на прочный корпус подлодки, правда, оно было не столь загромождено; но его точно так же перегораживали водонепроницаемые переборки с люками. Эти люки могли запираться и отпираться вручную.

Нам предстояло пройти эту «подводную лодку» от носа до кормы (или наоборот) и сесть в другой лифт.

ЕСЛИ ОН ХОДИТ.

Если же и он выведен из строя, придётся лезть по скобам, но теперь уже вверх…