8–9–8

До сих пор этот факт вызывал известные сомнения. Но сейчас, когда Габриель подошел близко, почти вплотную, сомнений не осталось. Васко — много интереснее, чем ее сестра Снежная Мика, и дело не только в том, что ее смуглая, коротко стриженая красота острее, чем струящаяся, спокойная красота Мики. Габриель примерно знает, как будут выглядеть волосы и кожа Мики через десять лет, через двадцать. Физиологические процессы старения организма описаны во множестве книг — научных и не очень, с использованием необычных эпитетов, сравнений и метафор или вовсе без них. Одно непреложно: волосы и кожа Мики изменятся. И не в лучшую сторону.

А Васко может остаться прежней или измениться, но какие именно изменения последуют — непонятно. О взрослении/старении манекена в тысячах книгах, прочитанных Габриелем, не написано ничего.

Это и неважно. Васко — красива, здесь и сейчас, сейчас и навсегда, и все тут.

Не стоило Габриелю подходить так близко, не стоило присаживаться на корточки перед ней. Хотя пока ничего страшного не произошло и щелчка в мозгу, и укола в сердце не последовало тоже. А именно так начинались все прошлые большие влюбленности Габриеля — со щелчка в мозгу и укола в сердце. Ничего этого нет, Габриелю просто до смерти необходимо, чтобы Васко заговорила с ним, посмотрела на него. Пусть хотя бы и так, как она смотрит на плющ, — не отрываясь.

Вот и сейчас она снова уставилась на плющ.

Помнится, когда он впервые увидел Снежную Мику, то захотел прижаться к ней и чтобы она обняла его, и гладила по голове долго-долго. С Васко все по-другому, теперь уже сам Габриель хочет, чтобы она прижалась к нему, хочет обнять ее и долго-долго гладить по голове. Он хочет спеть ей песенку, рассказать о правилах игры в маджонг, рассказать о Фэл, рассказать о бассете и о кошке-патриархе, рассказать обо всех прочитанных книгах, а непрочитанные выдать за прочитанные, а себя выдать…

За кого он может выдать себя, чтобы хоть чем-то заинтересовать Васко?

Рецепт давно состряпан и опробован по меньшей мере на нескольких девушках, включая кубинку Таню Салседо и светлоголовую Мику. Габриель — радиоастроном в прошлом, продавец книг в настоящем и писатель в будущем.

Убийственная и безотказно работающая биография. Но подействует ли ее изложение на Васко? Нисколько, так же, как фраза «Роr favor, despi'erteme una hora antes de llegar a Valencia».

Нужно быть реалистом.

Нужно быть плющом, чтобы она обратила на тебя внимание, недоумок!

Привстать и оторваться от Васко сложнее, чем он по наивности думал (о-о, не стоило подходить к ней так близко, не стоило!),Габриелю тут же начинает казаться, что он вынужден покинуть самое дорогое существо на свете. Те же чувства он испытывал, когда, десятилетним, впервые расставался с Фэл, но о щелчке в мозгу и уколе в сердце речь по-прежнему не идет.

Значит, это не влюбленность.

Не начало романа, да и какой роман может быть у вполне здорового и относительно молодого человека с манекеном иностранного производства, пусть он и женского рода.

Нужно быть реалистом.

Нужно быть плющом.

Или хотя бы попытаться слиться с ним — в том месте, куда вечно устремлен взгляд Васко.

Плети растения расползлись по всей стене, на них полно пятиконечных, с зазубринами на концах, листьев. Их края окаймлены кремовой полосой, они касаются лица Габриеля — и это нежные прикосновения. Растение (даже растение!) сочувствует Габриелю, а Васко…

Васко все равно.

Простояв в тени плюща бессмысленные десять минут, Габриель начинает злиться на себя и на девушку, которая смотрит теперь в противоположный угол patio,на столик, где обычно сидит Рекуэрда. Листья едва слышно колышутся, хотя ветра нет, и Габриелю вдруг чудятся странные далекие голоса — о чем-то предупреждающие и куда-то зовущие. Понять смысл зова невозможно, язык листьев так же

недоступен для Габриеля, как и язык, на котором изначально говорила Васко —

если она вообще говорила когда-нибудь.

Солнце, висящее посередине неба, слепит Габриелю глаза, отчего Васко перестает быть красавицей и перестает быть манекеном — теперь это просто четко вырезанный силуэт. Непонятно кому принадлежащий, с головой, в которую ни за что не проникнуть: ведь она закрыта на защелку, как хьюмидор.

Мысли о хьюмидоре приводят к мыслям о сигарах: Габриель испытывает настоятельную потребность покурить, а такое случается редко. Если быть совсем точным — такое случилось с ним впервые. Два раза он курил «8–9–8» (во время визита Снежной Мики и во время интернет-сеанса с Таней Салседо) — и с тех пор не возникало никаких предпосылок к тому, чтобы повторить опыт в третий.

Теперь они появились.

Конечно, было бы неплохо раскурить «8–9–8» в присутствии Васко и посмотреть, что из этого получится. Быть может, он увидит нечто большее, чем видит сейчас: в случае с Микой это сработало, в случае с Таней — нет, а как все сложится с Васко?

Дурацкая идея.