#8-Дань Псам

Песня - слава, а слава - мир, который никто не захочет покинуть. Так что, милый Итковиан, танцуй со мной. Вот она я, тянусь к тебе…”

Выгибая спину на грязном полу хижины Градизена, Селинд точила темную жижу изо рта и носа, из слезных каналов. Ногти ее почернели, на кончиках повисли капли вонючей жидкости. Она была обнажена. Градизен опустился на колени подле нее и замер, тяжело задышав и глядя на сочащиеся черным молоком соски.

Жрикрыс, завернувшийся в дождевик, стоял у порога и смотрел в обвисшее лицо, в тусклые глаза. Ему было заметно, как Градизен сражается с внезапно нахлынувшим желанием, наполовину детским, наполовину сексуальным, как пялится на полные сэманкелика груди. Ублюдок уже изнасиловал ее в диком припадке поглощения, принося девственность в жертву, так что сейчас его сдерживает только какой-то непостижимый приказ. Жрикрысу не нравилось об этом думать.

Градизен приподнял Селинд голову, а второй рукой раскрыл рот. Потянулся за кувшином сэманкелика. - Время, -пробормотал он, - и время, время, время. Сейчас. - Он наклонил кувшин, и черный сок полился в горло жрицы, пятная рот.

Она глотала и глотала; казалось, она не остановится никогда, что тело ее - бездонный сосуд. Она пила в великой жажде, и жажду эту не утолить ничем.

Жрикрыс хмыкнул. Он повидал много таких людей. Плохо хранимая тайна - достаточно лишь раз поглядеть им в глаза. Надежда, ожидание и голод - и злобная ярость, едва им откажут в малейшем из желаний. Они берут, но никогда не отдают. Да, он знавал немало таких.

Ну вот и бог показался, светится в глазах Селинд. Всем нужен какой-нибудь бог. Слепленный ладошками из глины и веточек. Построенный из желаний и вопросов, на которые нет ответов. Из всего, что осаждает душу смертного. Неврозы, вырезанные в камне. Навязчивые бредни, ставшие суровыми лицами судей - он видел их во множестве вариаций, во всех городах. Малазанская Империя провела много военных компаний…

Лица свисают с храмовых фронтонов; лица скалятся с балюстрад. Десять тысяч треклятых богов, по одному на каждое настроение. Пантеон преувеличенных пороков.

Селинд извивалась, черная отрава вытекала изо рта, густая как мёд, и свисала с нижней челюсти уродливой бородой.

Когда она улыбнулась, Жрикрыс задрожал.

Содрогания обрели ритм, и Градизена отбросило. Она вставала, как вздымается волна, как выбрасывает голову змея, вместилище сладкого яда.

Жрикрыс отступил; не успел Градизен поворотиться к нему, беглый Сжигатель Мостов выскользнул наружу. Дождь оросил лицо. Он замер, погрузившись по щиколотки в грязь, и накрыл голову капюшоном. Вода кажется такой чистой. Если бы она могла смыть всё это!.. Нет, не лагерь - его уже нет - но всё остальное. Сделанный выбор, неверные решения, годы бесцельной жизни. Да сделал ли он хоть что-то правильное? Список ошибок стал таким длинным, что он уже не может вырваться из порочного круга. Впереди новые и новые ошибки…

Между струй ливня показалась растрепанная фигура. Мрачное лицо, промокшая власяница. Словно навязчивый призрак из прошлого, гуль, зловеще напоминающий обо всём, от чего он отрекся.

Штырь подошел к Жрикрысу: - Пришло время.

- Для чего? Да, мы надеремся, будем смеяться и плакать и так далее. Дерьмо. Может, я тебе многое рассказал, но, похоже, не всё - раз ты еще веришь, будто что-то можно исправить. Мы говорим о боге, Штырь. О БОГЕ.

- Да ладно. Я прошелся по вашей поганой дыре. Жрикрыс, здесь остаются дети. Просто… брошены.

- Ненадолго. Их скоро заберут. Накормят ими Умирающего Бога.

- Нет, мы заберем их первыми.

- И куда?

Штырь оскалился, и только теперь Жрикрыс понял, какую внутреннюю ярость удается сдерживать собеседнику. Едва удается. - Куда? Как насчет “подальше отсюда”? Или это звучит слишком сложно? Может, на западные холмы. Может, в леса. Ты сказал, что всё кончается. Если бросить их, они погибнут. Мне это не по сердцу.

Жрикрыс чесал под бородой. - Не то чтобы я не восхищался тобой, но….

Острый кончик меча уперся в мягкое горло Жрикрыса. Он скривился. “Последний из наших, ладно, ладно. Старик Жрикрыс совсем размяк…”

- Теперь, - прошипел Штырь, - ты или идешь к Грызистену…

- Градизену.

- Как хочешь. Или ты идешь за ним как щенок, или начинаешь помогать мне. Дети еще живы.

- Ты даешь выбор?

- Как бы. Если скажешь, что решил стать щенком, я тебе снесу голову. Уж прости, если одним ударом не смогу.

Жрикрыс колебался.

Глаза Штыря расширились: -Ты на плохом пути, солдат…

- Я больше не солдат.

- Может, в этом и проблема. Ты забыл важные вещи. Очень важные.

- Например?