8. Догонялки

Я как-то от этой русско-общинной непроходимой глупости растерялся.

«Не спрашивай — по ком звонит колокол. Он звонит и по тебе» — это же азбука! Ведь понятно же: прохожим татям да шишам без разницы — чья девка под руку попалась.

Селяне к таким вещам относятся… сдержанно. При здешней детской смертности… одним больше — одним меньше… «Доброжелательное равнодушие».

Похоже на особенности поведения медведицы: очень резкая реакция при попытке украсть медвежат во время прогулок по лесу. И почти нулевая — при воровстве из берлоги: «а и был ли медвежонок»? Смутно как-то помниться…

На «Святой Руси» — к медвежьей амнезии от зимней спячки добавляется ещё и проповедь от Иисуса. Достоевский в «Братьях Карамазовых» приводит пример:

«Или не знаешь ты, — сказал ей святой, — сколь сии младенцы пред престолом божиим дерзновенны? Даже и нет никого дерзновеннее их в царствии небесном: ты, господи, даровал нам жизнь, говорят они богу, и только лишь мы узрели ее, как ты ее у нас и взял назад. И столь дерзновенно просят и спрашивают, что господь даёт им немедленно ангельский чин. А посему, — молвил святой, — и ты радуйся, жено, а не плачь, и твой младенец теперь у господа в сонме ангелов его пребывает».

При таком подходе, первое, что должен сделать искренне верующий человек для своего искренне любимого ребёнка — помочь ему умереть. Или, как минимум, не прилагать усилий для сохранения его живым.

— Ты помыла руки после нужника?

— Не-а. А зачем?

— Притащишь заразу, ребёнок заболеет и умрёт.

— Так слава богу — ангелом станет! А руки мыть… да ну его, только возни больше.

«Радуйся, жено, а не плачь, и твой младенец теперь у господа»…

Приведённое выше утешение от Фёдора Михайловича обращено к женщине, которая последовательно спокойно похоронила всех своих четверых детей, но переживает исключительно по четвёртому. При такой смертности… может быть что-то в доме не в порядке? Может, просто помыть надо? Продезинфицировать? Щели в рамах законопатить? Выгребную яму вычистить?

В Москве в 80-е годы 19 века — ну это когда:

«Москва златоглавая,
Звон колоколов,
Царь-Пушка державная,
Аромат пирогов.

Конфетки-бараночки,

Словно лебеди, саночки.
„Эй вы, кони залетные!“ —
Слышен звон с облучка.

Гимназистки румяные,

От мороза чуть пьяные,
Грациозно сбивают
Рыхлый снег с каблучка»

треть младенцев умирает, не дожив до года, половина — не дожив до пяти. Причина — отсутствие обустроенных отхожих мест и достаточного числа ассенизаторских обозов. Проще: свежее дерьмо по дворам и улицам. Поэтому «Гимназистки румяные… Грациозно сбивают» всякое… прилипшее к каблучкам.

Как-то странно у нас получается: или Царь-пушка — или нужники. А чтоб вместе — не сходится. То-то городские санитарные врачи той эпохи, даже будучи государственными чиновниками, состояли во всевозможных противу правительственных оппозициях. Нормальному человеку видеть постоянно дохнущих детей и верить в систему…

Глава 172

Мне это тоже… дико. «Гумнонизм», знаете ли, довлеет. Но если свои «общечеловекнутые ценности» я могу, по нужде и обстоятельствам, и ногами запинать, то свой личный имущественный интерес — нет.

Я не могу прямо сейчас заткнуть сразу все дырки предкового маразма. Некоторые — и вообще не смогу. Но… «дорогу осилит идущий». Начнём с простого: воровать — нельзя. Как этого избежать? В конкретно Рябиновской вотчине?

Нет, туземцы все вполне разумные люди. Если поймают людолова — до княжеского суда не доведут, забьют насмерть. Но вот придумать систему защиты, организовать нормальный контроль поголовья и обеспечить быстрое силовое реагирование… Пейзане… Они скотину «пасут» более плотно, чем своих детишек! А я ничего пока придумать не могу.

Тогда… нормальный инженерный приём — выворачиваем задачу наизнанку. Если мы не можем дать каждому ребёнку мобильник с отслеживанием текущего местонахождения и физического состояния, если за «дичью» в этой «охоте на людей» — не уследить, то почему нельзя взять под контроль «охотников»? Если нельзя навесить ботало на корову, то почему бы не навязать бубенцов на волков?

Сначала снова пошёл хай. Но тут вступил Аким:

— Так. Замолкли все. Ну-ка, сынок повтори не торопясь.

Аким — не крестьянин, он — воин, воинский начальник. Причём — не линейной части, а специального подразделения — «сотни смоленских стрелков». Аналога, как минимум, егерей более позднего времени. Понятия — охрана объекта, посты, патрули, секреты, наблюдение за перемещением противника, скрытное сопровождение… ему понятны. Вплоть до разведки боем и досмотра транспортных средств. Вот это последнее — не надо. Это для нас — явное превышение полномочий. Пока.