8. Догонялки

— Ну… он же на мне лежал… ну, за руки держал… а тут у него… а я как почувствовала-то через рубаху… как испугалась… ногой-то его ка-ак подцепила. И через голову-то и перекинула. Вот…

Мда… определить национальную принадлежность индивидуума, обученность, вооружённость и боеспособность подразделения… по степени эрекции… не, не умею. Пулемётов у них точно нет, но не поэтому — просто эпоха не пулемётная. А вот остальное… Догоним — посмотрим.

Да уж — «догоним»… Нас-то трое, а их-то десятка полтора. Я не про греблю — у них лодочка тяжёлая, гружёная. Хоть они и в десяток вёсел идут, но мы-то вообще налегке. Догоним. А вот что дальше? Подойти да крикнуть:

— Эй, дяденьки, отдайте мне мою девку?

Тут они мне и… ответят. Пришибут на месте. Ну, может, поговорим? А я не понимаю — кто они. Как с ними разговаривать? И на каком языке? Со слов Елицы — между собой они говорили не по-русски, и не по-голядски. Она уже понимает маленько — за битыми «кучами» ухаживая, немного язык выучила.

Может как-нибудь хитростью? Забежать вперёд и как тот кот в сапогах… Чего-то он такое убедительное толкал… Ага. Речка одна — забеги-ка незаметно вперёд. Может, когда они ночлег встанут? Типа, мы тоже, лягушки-путешественники, мимо проходили, на огонёк заглянули… То-то и оно: «лягушки». С пустой лодкой на купцов мы не тянем.

Как я не крутил в голове ситуацию, пытаясь придумать хоть какую-то разумную стратегию — ничего не получалось. Персональная свалка подкидывала картинки из «Крепкого орешка» или тренировок спецназа на полигоне в Дзержинске. Потом, естественно, пошли кадры из Будёновска, «Норд-Оста», Беслана… Как-то… малооптимистично.

Я не умею освобождать заложников! А ещё — пленников, рабынь, захваченных и удерживаемых силой людей. Меня этому не учили! Собственного опыта — никакого. Ноль полный! Вообще-то — радоваться этому надо. Прыгать от восторга. Что ни мне самому, ни кому из моих знакомых и близких… «Слава тебе, господи, что пронёс мимо меня чашу сию». Искренне и от всей души.

Но вот сейчас… Ну не готовят у нас нормальных попадунов с навыками освобождения людей при захвате средневековыми людоловами! А читанное или много раз в разных боевиках виденное…. «Спускаясь по тросу с бесшумно подлетевшего вертолёта… забросав территорию свето-шумовыми гранатами… короткими очередями подавляя последние очаги сопротивления…». Да я «за»! Руками и ногами! Но здесь… такой опыт только мешает.

И ещё. Я не сомалийский пират и не гринписовец. Мне никогда в жизни не приходилось вести бой на воде. Брать кого-то на абордаж, захватывать плавающие объекты. Пару раз видел в исторических фильмах. Ну там, всякие пираты, всех времён и народов. Но даже в киношном варианте… не радостно.

«Вова с Петей не пираты,
Не берут на абордаж,
А наводят на квадраты
Дальнобойный карандаш!».

У Бориса Заходера — хорошо. Вот это я знаю и умею. Только это — про «морской бой». А у меня тут в реале… даже карандашей нет…

Ух как хреново. Повёл себя по ГГешному, вскочил-побежал… «Я — не ГГ, я — ДД…». А сам-то… Дур-рак. Куча вопросов и все без ответов. А есть, наверняка, масса вещей, о которых я не задумываюсь, потому что просто не знаю, что о них нужно задумываться. Возможен ли абордаж с гребного судна на гребное же при нагонянии? Относительная-то скорость маленькая. При Саламине греки атаковали персов на встречных курсах, и при сближении ломали носами своих трирем вёсла вражеским кораблям. А здесь? Подойти с кормы и попросить:

— Эй, дяденьки, вёсла внутрь уберите. А то нам к вам запрыгивать неудобно.

Сплошной туман, болото и некомпетентность. Давненько я себя такой бестолочью не чувствовал. Уже с неделю. Единственное, что я полезного здесь умею — командовать гребцам на основе музыкального отсчёта по-даосистски. «Делай что можешь…». Делаю.

— Раз-и, два-и. Навались, ребята.

У наших соперников по этой не-академической гребле была существенная фора во времени. Где-то часа два. Но их лодия была сильно гружёная и шла медленно. Я как-то не рассчитал. Мои уже и разогрелись, и пропотели, и устали. Темп начал снижаться. Я начал, было, подгонять Чарджи. Сухану-то — пофиг — «живой мертвец». У него выносливость… почти как у меня, «предводителя белых мышей». Тут мы выскочили из-за очередного поворота на длинный плёс. И увидели далеко впереди, на верхнем конце прямого отрезка реки, большую тяжёлую лодку. Елица среагировала первой. Вскочила на передней банке во весь рост и заорала, как и положено деревенской дуре — во весь голос:

— Вона! Вона те гады!

Глупость — заразительна. Это к тому, что я сразу скомандовал:

— Стоп!

Уставшие, намахавшиеся за эти часы непрерывной работы, гребцы среагировали мгновенно — упёрлись в вёсла. Вода вокруг лопастей — забурлила, лодка — встала, Елица — ойкнула и вылетела за борт. Ныряльщица, прости господи. Дайвинистка безмозглая. Или правильнее — драйвердристка? А, всё равно: хорошая у меня была шапка. Когда девка вынырнула с выпученными глазами, шапки уже не стало.