8 Основ обретения жизненной силы. Как выиграть в кальмара с Киай Цигун

Когда человек видит сны, он – за редким исключением – не осознаёт, что спит. Измерение сновидения кажется ему полностью реальным. Но точно так же человек принимает свое ментальное и эмоциональное восприятие как точное отражение происходящего, пока не получит объективных подтверждений его ошибочности. Мысли и эмоции человека подменяют реальную картину воображаемой и нередко диктуемой подсознанием. Человек как бы спит наяву, принимая свое восприятие за реальность. Поэтому во многих духовных учениях эту реальность уподобляют миражу, сну, иллюзорному видению. И наоборот, получая необычный медитативный опыт, можно принять видения за реальность.

Несомненно, науке еще предстоит открыть или объяснить огромное количество явлений реальности, на сегодня непонятных и поэтому кажущихся мистическими. Познания человека все еще остаются ограниченными. Тайны подсознания и бессознательного также в значительной степени находятся под покровом неизведанности. Вопросы же бессмертия, непрерывности жизни и непрерывности сознания остаются спорными в зависимости от воззрений человека и степени его духовной продвинутости и уровня знаний о реальности.

Я расскажу немного о событиях, связанных непосредственно с получением тех знаний, которые открывались мне не через обычные каналы обучения и передачи информации, а через тот внутренний опыт, который кто-то сочтет мистическим, а кто-то – плодом моего воображения. Мне было непросто принять или даже самому себе рационально объяснить пережитое и воспринятое мною в моих видениях и сновидениях. Я посвятил последующие 33 года проверке и исследованию достоверности и практической пользы полученных таким образом знаний и методов. Первый мистический опыт вызывал у меня больше всего сомнений и вопросов из-за полного отсутствия на тот момент адекватных знаний об устройстве реальности и месте человека в этой реальности, а также о свойствах и функциях сознания и методах его исследования и раскрытия.

2. Воин горы. 1988

Столкнувшись с проблемой непонимания новых для меня движений, я был глубоко потрясен собственной уязвимостью и тем фактом, что по-прежнему не могу быть уверенным в способности защитить себя. Пятнадцать лет я посвятил тому, чтобы обеспечить себе хоть какую-то безопасность на случай необходимости защищаться. Имея немалый опыт столкновений с агрессией и насилием независимо от моих благих намерений или моего доброго отношения к миру, я не чувствовал себя в безопасности и не доверял потоку жизни оберегать меня от напастей. Мне было жизненно необходимо быть уверенным в том, что я не стану случайной жертвой в жерновах жизни. Я насмотрелся на то, какому унижению подвергаются слабые и неспособные постоять за себя. Безопасность была необходимым фундаментом полноты жизни, и тогда я понимал ее именно как способность защитить себя. Это было частью моей свободы, без которой нормальная жизнь была немыслима.

Я чувствовал себя сброшенным с той опоры, которую так долго выстраивал, и мне надо было срочно найти возможность восстановить ее. Страх перед неизведанным оказался куда сильнее, чем страх перед силой и ненавистью. Я не мог ни о чем думать, кроме как искать выход из возникшей в моем сознании ситуации. Не то чтобы я впал в депрессию или стал странно вести себя, но мысль об этом постоянно занимала мое сознание.

Первым делом я попробовал изучить информацию, благо мои друзья имели выход на те источники, которые появлялись в стране вместе с интересом к боевым искусствам, возникшим с подачи кинематографа. Оказалось, что в Китае около 300 базовых стилей, каждый из которых человек с обычными способностями осваивает всю жизнь. Человек же с незаурядными способностями может освоить два стиля, с феноменальными – не больше трех. Учитывая, что мой уровень способностей был ниже среднего, это ставило крест на возможности изучить все стили – а значит, возможность чувствовать себя в безопасности исчезла навсегда. Я был так потрясен этим фактом, что уволился, не отработав положенные три года по распределению после института, и ушел в себя.

Я ходил в лес на горе перед многоквартирным девятиэтажным домом, где в то время жил, и тренировал удары и техники защиты, пытаясь избавиться от эмоционального напряжения путем физической разрядки. Усталость сглаживала эмоции страха и тревожности, заставляя забывать обо всем. Я оставил немало капель пота в том лесу, доводя себя до изнеможения попытками заглушить страх и обрести пошатнувшуюся уверенность, и постепенно вновь ощутил силу и скорость своих ударов, восстановил растяжку и прыгучесть. Я набивал кулаки, ладони, предплечья и голени о деревья. И еще я пытался воспроизвести движения, увиденные мною в китайских боевиках, чтобы хотя бы через тело ухватить то, что мой ум был не в состоянии понять.