Читаем 80 лет одиночества полностью

Я восстановил и дополнил то, что относилось к сексопатологии, добавил и еще кое-что, необходимое именно врачам, – понимающим людям вряд ли нужно объяснять, что значит четыре раза переписать, без компьютера, толстую книгу, поддерживая ее на уровне мировых стандартов в течение долгих десяти лет! – и в 1988 г. «Введение в сексологию» вышло наконец в свет.

Годом раньше вышел и мгновенно разошелся его сокращенный эстонский перевод; он был сделан известным психологом Петером Тульвисте еще в 1981 г., но много времени заняли согласования с Москвой, без разрешения которой союзная республика не смела опубликовать книгу даже на своем собственном языке и на собственной дефицитной бумаге!

Вначале, чтобы не развратить невинного советского читателя, книгу хотели издать небольшим тиражом, без предварительного объявления и не пуская в открытую продажу. Затем коммерческие соображения заставили увеличить тираж до 200 тысяч, но ни один экземпляр не продавался нормально в магазине, весь тираж был распределен между медицинскими и научными учреждениями по особым спискам. Потом допечатали еще 100 тысяч, а в 1989 г. еще 250 тысяч, итого 550 тысяч, но купить ее все равно можно было только у перекупщиков. Между прочим, она не попала ни в одну библиотеку США, даже в Библиотеку Конгресса.

«Введение в сексологию» имело хорошую прессу как в СССР, так и за рубежом[56] и переведено на несколько языков, включая китайский.

«Книга И. С. Кона, много лет скитавшаяся по редакциям, вышла наконец в издательстве “Медицина”. Это первое советское издание, посвященное описанию и анализу становления, развития и состояния новой отрасли научного знания о человеке – сексологии, которая касается всех и каждого», – писала философ И. С. Андреева[57]. Известный американский культуролог Даниэль Ранкур-Лаферьер оценил ее как «веху в истории сексологии», подчеркнув, что это книга не о «сексе в СССР», а широкое исследование междисциплинарной отрасли знания. «Теперь, с появлением книги K°на (и предположив, что гласность выживет), можно надеяться, что сексологические исследования в Советском Союзе имеют будущее»[58].

В известном смысле я оказался заложником собственной книги. По своему духу и пафосу она была науковедческой: меня интересовала не столько сексуальность, сколько сексология, то, как на стыке нескольких разных наук возникает новая отрасль знания. Это безошибочно понимали читатели-философы, но только они одни. Массовый читатель искал и находил в моей книге совсем не то, что было важно для автора. Для читателя это была первая современная книга о человеческой сексуальности, и я не имел права уклониться от этой ответственности. Волею случая я оказался в роли просветителя, и перед лицом этой новой задачи мои собственные научные интересы отошли на второй план.

Я никого ни от чего не лечу и не консультирую. Но если ни один советский гинеколог никогда не слышал про точку Грефенберга, кто-то должен был о ней рассказать. В популярной книге «Вкус запретного плода» (1992, 1997) и ряде газетных статей я привел картинку, как ее нащупать. Российские онкологи, конечно, знают, как важен женщинам самоосмотр груди для своевременного обнаружения рака молочных желез. Но поскольку пропаганда этого общедоступного и ничего не стоящего метода в стране почему-то не велась, я привел и такую картинку. И если русским мальчикам и их родителям никто никогда не объяснял, что нужно мыть головку члена под крайней плотью, это тоже делаю я. Мне смертельно обидно переводить остаток жизни на подобные вещи, но если в стране нет профессионализма, нужна хотя бы элементарная грамотность.

В связи с этим пришлось включиться в разговор о необходимости сексуального образования молодежи. В годы перестройки эта тематика вышла на первые страницы газет. По просьбе ЦК ВЛКСМ я даже выступал на семинаре главных редакторов молодежных газет, которые все вдруг захотели писать о сексе, советовал им избегать физиологизации и рассматривать эти вопросы в их естественном психологическом контексте. Но печатать дешевую эротику и открывать соответствующие видеосалоны комсомольским функционерам было проще и прибыльнее.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского флота
Адмирал Советского флота

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.После окончания войны судьба Н.Г. Кузнецова складывалась непросто – резкий и принципиальный характер адмирала приводил к конфликтам с высшим руководством страны. В 1947 г. он даже был снят с должности и понижен в звании, но затем восстановлен приказом И.В. Сталина. Однако уже во времена правления Н. Хрущева несгибаемый адмирал был уволен в отставку с унизительной формулировкой «без права работать во флоте».В своей книге Н.Г. Кузнецов показывает события Великой Отечественной войны от первого ее дня до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза