80 сигарет

Парень, как показалось Токарю, вызывающе скользнул взглядом по столику, за которым они сидели. Видимо, стол не показался ему грязным, однако спорить бармен не стал. Взяв тряпку и меню, он лениво обогнул барную стойку и неторопливо зашагал к двум новым гостям.

Такое поведение официанта разозлило Токаря. Мало того, что он по дурости притащил сюда Нину, да еще и обслуга вела себя так, словно Токарь – какое-нибудь нищее ничтожество и об него можно вытирать ноги! Этот уебок че, не способен отличить говно от человека?! С говном не может сидеть за одним столиком такая девушка, как Нина. Сонный шланг должен был сразу это понять и быстрее передвигать своими ходулями! Не хватало еще, чтобы Нина подумала, будто Токарь терпила! А вот хрен, не угадали, ребята! Токарь не был и никогда не будет терпилой!

– Спицами шевели, ферзь бомбейский! – рыкнул он на официанта. – Или у тебя здоровья до хуя?! Может, поделишься?

– Милый, ну прошу тебя, – Нина накрыла ладонью сжатый кулак Токаря, – ну что ты у меня такой нервный. А вы бы и правда могли быть чуточку расторопней, – с укором обратилась она к официанту.

Двое мужчин перестали есть и посмотрели в их сторону. Какое-то время они обдумывали, стоит ли вмешиваться, и, очевидно, решив, что это не их дело, отвернулись.

Через секунду официант уже протирал столик.

– Ну вот, сразу бы так, – Токарь снисходительно кивнул несколько раз. – Да хорош уже шоркать, дыру протрешь, хе-хе.

Официант спрятал тряпку в карман и положил на стол два тощих меню. В руках у него появились блокнот и ручка.

Со скептической миной Токарь раскрыл меню.

– Мда…

Он поднял на Нину глаза и удивился: она с воодушевлением изучала перечень горячих блюд, то и дело облизывая губы, как это делают проголодавшиеся люди. И простота, с которой Нина держалась при этом, никак не укладывалась у Токаря в голове. Разве могла девушка, которая так шикарно выглядит, вести себя подобным образом? Токарю даже подумалось, что, возможно, Нина намеренно это делает, чтобы он не чувствовал себя неловко. Притворяется, будто не замечает убогости этого места, а на самом деле только и ждет, когда они уйдут отсюда.

От этой мысли Токарю еще больше сделалось не по себе. Он уже и впрямь собрался взять Нину за руку и увезти к чертям из этой помойки, но в последний момент, еще раз взглянув на лицо девушки, понял: Нина не притворялась. Постукивая наращенным ноготком указательного пальца по кончику носа, она с аппетитом выбирала себе завтрак.

Похоже, волноваться было не о чем. Тем более что им действительно нужно где-то поесть, а на трассе выбирать особо не приходится. Но все-таки что-то продолжало беспокоить Токаря, медленно пробуждая в нем отвращение к этому месту.

Отбросив меню, он протянул как можно небрежнее:

– М-да.

– Что такое?

– Придется, Лапа, хавать всякую херню, пока до города не доберемся.

– Ой, да перестань, – махнула рукой Нина и, лукаво прищурившись, глянула на Токаря. – На самом деле ты ведь так не думаешь, верно? Ты переживаешь из-за меня. Это так по-джентльменски: беспокоиться о том, куда сводить девушку на завтрак.

– Да завязывай. По-джентльменски… – буркнул Токарь. Не хватало еще, чтобы Нина читала его, как раскрытую книгу.

– Но, поверь мне, – продолжала девушка мягким голосом, – это глупо. Хотя и очень мило. Даже красотки с глянцевых журналов забывают обо всей этой мишуре, когда они влюблены. Неважно, где и чем ты завтракаешь. Важно – кто находится в этот момент с тобой рядом.

Она потянулась через столик, нежно поцеловала Токаря в губы и, серьезно посмотрев ему в глаза, прибавила:

– Со мной рядом – ты, а остальное для меня не имеет значения.

Сказав это, она, как-то уж совсем непринужденно подмигнув Токарю, принялась дальше изучать меню.

Ее духи оставили шлейф аромата фиалки и малины. С первого дня их знакомства от этого сладкого запаха у Токаря немного болела голова. Его обоняние привыкло к другому. К вони тюремных камер, десятка потных тел сокамерников, баланды и дохлых крыс, разлагающихся где-то под полами бараков. С годами этот зловонный коктейль начинал восприниматься как нечто естественное. И с каждым новым освобождением Токарю требовалось все больше времени, чтобы привыкнуть к благоуханию сотен тысяч ароматов, исходящих от сотен тысяч людей вокруг. Чем дольше человек находится за решеткой, тем ярче для него становятся цвета, а запахи сочней.

Токарь провел в заключении почти половину своей сознательной жизни.

Он отчетливо вспомнил лагерную вонь и сами лагеря, которых он повидал не один десяток, и внезапно до него дошло! Он понял причину странного чувства, которое сейчас испытывал. Дело было не в смущении перед Ниной за эту поганую жральню, а в нем самом!