80000 километров под водой

За три секунды до получения письма морского министра я столько же думал о преследовании нарвала, сколько о попытке прорваться через льды Северо-западного прохода[14]. Через три секунды после получения письма я понял, что мое настоящее призвание, моя единственная цель жизни заключается в преследовании этого опасного чудовища и в том, чтобы избавить от него человечество.

Между тем я только что вернулся из трудного путешествия, бесконечно устал и нуждался в отдыхе. Я мечтал о возвращении на родину, к своим друзьям, в свою маленькую квартирку возле Ботанического сада, к своим дорогим и бесценным коллекциям! Но ничто не могло удержать меня. Я забыл все — усталость, друзей, коллекции — и, не раздумывая, принял приглашение американского правительства.

«К тому же, — думал я, — все дороги ведут в Европу» и может случиться, что нарвал приведет меня к берегам Франции. Это достойное животное, может быть, позволит прикончить себя в европейских морях, и я отвезу тогда по крайней мере полуметровый кусок его бивня в Музей естественной истории в Париже!

Но пока что нарвала приходилось искать в северной части Тихого океана; это значило, что для возвращения во Францию мне предстояло объехать кругом всего света.

— Консель! — крикнул я нетерпеливо.

Консель был моим слугой и сопровождал меня во всех поездках. Я искренне привязался к этому славному фламандцу, и он платил мне той же монетой. Это был человек флегматичный по природе, положительный и солидный по характеру, усердный и исполнительный по привычке, невозмутимо встречающий все житейские неожиданности, мастер на все руки, жадный к работе и, вопреки своему имени[15] никогда и никому не дававший советов, даже когда его об этом просили.

Соприкасаясь постоянно с кружком ученых, посещавших мою маленькую квартирку, Консель сам многому научился и превратился в специалиста в области естественно-научной классификации, способного с быстротой акробата пробегать все лестницы отделов, групп, классов, подклассов, отрядов, семейств, родов, видов и подвидов. Но все его знания этим и ограничивались. Весьма сведущий в теории классификации и очень далекий от практических знаний, он не в состоянии был, я думаю, по внешнему виду отличить кита от кашалота.

И все же, какой чудесный малый!

В течение десяти лет Консель неизменно сопровождал меня во всех научных экспедициях. Никогда я не слышал от него ни одной жалобы на продолжительность путешествия или на усталость! Консель каждую минуту готов был отправиться в любую страну, будь это Китай или Конго, ни о чем не спрашивая, ни в чем не сомневаясь.

Он обладал превосходным здоровьем, при котором не страшны никакие болезни, крепкими мускулами и поистине железными нервами.

Ему было тридцать лет, и его возраст относился к возрасту его хозяина, как пятнадцать к двадцати. Прошу прощения за этот несколько сложный способ признания в том, что мне сорок лет.

Консель имел только один недостаток. Неисправимый формалист, он говорил со мной не иначе, как в третьем лице, я это нередко выводило меня из терпения.

— Консель! — повторил я, начиная в то же время лихорадочно готовиться к отъезду.

Я был уверен, что Консель безгранично предан мне. Обычно я никогда не спрашивал его, согласен ли он сопровождать меня в путешествие; но на этот раз предполагалась экспедиция, которая грозила затянуться на неопределенное время, да к тому еще она была рискованным предприятием. Шутка сказать: преследовать животное, способное потопить фрегат, как ореховую скорлупу! Было над чем призадуматься даже самому невозмутимому человеку в мире. Что-то скажет Консель?

— Консель! — позвал я в третий раз. Консель явился.

— Хозяин звал меня? — спросил он, входя.

— Да, голубчик. Приготовь все, что нужно для поездки. Через два часа мы отправляемся.

— Как будет угодно хозяину, — спокойно ответил Консель.

— Нельзя терять пи одной минуты. Собери в чемодан все необходимое: платье, рубашки, носки. Уложи столько, сколько влезет, но как можно быстрее!

— А коллекции хозяина? — заметил Консель,

— Мы займемся ими позже. Они останутся на хранение в гостинице.

— А олений кабан?

— Его будут кормить и без нас. Впрочем, я распоряжусь, чтобы весь наш зверинец отправили во Фракцию.

— Значит, мы едем не в Париж? — спросил Консель.

— Как сказать, — уклончиво ответил я, — пожалуй, нам придется сделать небольшой крюк…

— Любой крюк, если это угодно хозяину.

— О, сущий пустяк! Дорога будет несколько более длинной… Мы поедем на «Аврааме Линкольне».

— Как будет угодно хозяину, — невозмутимо твердил Консель.

— Ты знаешь, друг мой, речь идет о чудовище… знаменитом нарвале. Мы должны освободить от него океаны!.. Автор двухтомных «Тайн морского дна» не может отказаться от путешествия с капитаном Фарагутом. Почетная миссия, но вместе с тем и опасная! Совершенно неизвестно, куда нас заведет нарвал… Это животное может оказаться очень капризным. И все же мы поедем! Наш капитан — молодчина.

— Куда поедет хозяин, туда поеду и я, — сказал Консель.