81b84ce8-b7fb-4434-ad0a-4f705ad20783

Они не привязаны ни к одному месту. Они могут взлететь ввысь и наслаждаться полетом, птицы не

убивают друг друга, птицы летают стаями, у птиц есть детеныши… Я как-то нашла здесь на горе гнездо и

наблюдала, как взрослые птицы приносят еду своим птенцам. Заботятся о них. Вначале я не понимала,

что именно они делают, а когда поняла… внутри возникло гнетущее чувство тоски. А я? Я была чьим-то

детенышем? Меня кто-то любил? Какое странное слово «любил». Можно любить горячий чай по утрам

или шоколад. Можно любить теплое одеяло. Но…это нечто другое. Я чувствовала…это что-то, что

никогда не будет дано нам – людям с Острова.

Тот, о ком никто не заботится – обделен. Он ничтожен и несчастен, потому что не знает полноты

жизни. Нам необходимо быть нужными, чтобы быть людьми, а не роботами. Нам нужно, чтобы нас

любили.

Посмотрела, как заходит солнце. Я должна вернуться в сектор и готовится к празднику. Если кто-то

обнаружит мое место или меня начнут искать, не останется даже этого одиночества, которое

принадлежит мне. Единственное, что здесь принадлежит мне.

Это будет моя первая встреча с Едиными, и я ждала ее как самого невероятного события в своей

жизни, к которому нас готовили несколько месяцев. Мы перейдем в сектор Достигших. На их место. И

будем учиться четыре года, пока однажды не выстроимся в первую шеренгу.

А сейчас, за час до их прибытия, я смотрю на Остров и чувствую, как меня переполняет желание

его покинуть. Вырваться из клетки, из рамок, стать такой, как те, кто живут на Континенте. Я считала, что

они счастливчики.

***

Я бросала взгляды на спины третьей шеренги. Ровные, как струна, одинаковые синие спины. Некая

безликость в этом однообразии, и издалека кажется, что все мы одинаковые, как братья и

сестры-близнецы. Только цвет волос разный, цвет глаз. Но все мы, как детали одной конструкции, ровно

выстроенные в ряды. Где-то внутри меня уже зарождался слабый, едва слышный голос протеста. Я еще

не ощущала его, он был едва уловимым. Так не должно быть. Они неправильные. Они не

настоящие…Или это я неправильная. Внезапно стихли все звуки и я, как и все, повернула голову к

воротам, которые разъехались в разные стороны, и я впервые увидела воинов армии Единых. Повело

холодом. Дуновение Зла. Первобытного и истинного Зла. Его чувствуешь на расстоянии и покрываешься

мурашками от осознания собственного ничтожества.

Высокие, в черных плащах, они пересекли черту и следом за ними вспыхнули голубые лазерные

лучи охраны сектора. Внутри возникло стойкое ощущение – они не люди.

Но я смотрела только на того, кто шел впереди всех, смотрела на него, как завороженная. Сила и

власть, абсолютная, внушающая ужас с первой же секунды. Нечто, чего я раньше никогда не чувствовала

так явно. В этой тяжелой поступи, в пыли, выбиваемой из пересохшей земли массивными подошвами

черных сапог. Я отчетливо видела, как ветер развевает его плащ, как сверкает пряжка ремня и пуговицы.

Ощутила это расовое превосходство кожей, каждой порой на физическом уровне. Скорее, угадала в

каждом жесте воинов, которые сопровождали его сзади. Внутри появилось жадное, необъяснимое

желание увидеть ближе. От волнения у меня даже в горле пересохло. Они приближались, и все замерли в

ожидании. Шеренги разделились на две части, образуя проход и пропуская отряд вперед. И я стою с края,

а, значит, они пройдут мимо меня. Сердце билось все быстрее и быстрее в такт его шагам. Удар – шаг,

удар-шаг, удар-шаг. Неотвратимо. Обреченно. Оно просто впитывало его в себя. Этот образ до

мельчайших деталей. Запоминая, чтобы больше уже никогда не забыть. Приговор, не произнесѐнный

вслух, высшая мера, не приведѐнная в исполнение, но уже запущенная, как чудовищный и

неконтролируемый механизм. С первого взгляда, с первого шага. Прошел мимо, равняясь со мной, и

именно в эту секунду сердце перестало биться. Замерло. Потому что я увидела его вблизи. Меня никогда

не било током, но мне кажется, я почувствовала, как вздрогнула всем телом и по коже поползли мурашки,

внизу живота вспорхнули бабочки, и я вместе с ними – в небо, в космос. К эфемерной свободе. Наивная…

полетела в самое пекло, в Ад, на безжалостное, жестокое пламя… гореть там добровольно. Вам не нужно

знать, что такое красота, чтобы понять, когда вы ее видите. Красоту чувствуют. Она заложена в сознании.

Реакция на физическую привлекательность. В четырнадцать еще не осознаешь до конца, что с тобой

происходит… спустя время я поняла, что это и был тот самый момент, когда я перестала принадлежать

себе. Не свобода, а рабство, наркотический кайф больной зависимости. Самое ее начало, когда еще

можно излечиться, но ты еще просто не понимаешь, что уже больна. Первое чувственное волнение,

самый первый взгляд на мужчину, как женщина, а не как ребенок. А тогда я вообще не понимала даже