8cf5dd0af9114105c680adb811826a57

Все в Сторибруке знали, что городской прокурор Альберт Нолан та ещё скотина: взяточничество на занимаемой должности, подлый и склочный характер, избиение красавицы-жены. Все знали, но никто с ним не связывался. А у крошки Дэвида выхода не было: родителей ведь не выбирают, да?

Мать умерла при родах, успев подарить своему мерзавцу-мужу двух здоровых близнецов. Мальчиков родилось двое, а в смерти супруги Альберт винил лишь одного из них — Дэвида, появившегося на свет позже. А Джеймс… Он был самым инициативным, самым весёлым, самым способным. Самым самым. Именно Джеймс купался в лучах славы и море отцовской любви, а Дэвид следовал за братом по жизни безмолвной тенью. Ему не повезло родиться вторым, тогда как судьба уготовила для Джеймса проклятие всегда быть во всём первым: он и умер первым. Утонул, хоть и плавал по злой иронии судьбы тоже куда лучше Дэвида.

В тот день Альберт привёл своего уже единственного восьмилетнего сына в морг, чтобы у посиневшего и отёкшего трупа, отдалённо напоминавшего Джеймса, сказать ему лишь одно: «Лучше бы это был ты, никчёмный сопляк. Лучше бы сдох ты».

Дэвид поморщился и смял в руках опустевшую пачку сигарет. Слишком яркими картинками всплывали в сознании нежелательные воспоминания из детства.

Слишком громко звучал в голове голос человека, которого он привык называть, но не считать отцом. Слишком горько было переживать это вновь и вновь. Слишком тяжело было переступать порог морга.

А сегодня особенно.

Сегодня он увидит там не труп очередного пьяницы, заколотого в пьяной драке, и даже не пристреленного враждующей бандой из соседнего города прихвостня Румпельштильцхена.

Сегодня на металлическом столе посреди комнаты будет лежать хрупкое тело его первой любви, первой страсти, первой женщины. Мэри Маргарет.

Раздавшаяся внезапно трель мобильного заставила шерифа непроизвольно вздрогнуть. Рассеянно похлопав себя по карманам, он извлек надрывающийся телефон наружу. На дисплее высветилась фотография счастливых влюблённых: широко улыбающийся Дэвид сжимал в кольце рук не менее довольную брюнетку с короткой стрижкой.

Тиски, сдавливавшие грудную клетку, заметно ослабли. Дышать стало легче. Звонила жена. Видно, известие о случившемся с Мэри Маргарет дошло и до неё.

Прочистив горло, Дэвид поднял трубку, из которой тут же вырвался ураган негодования:

— Черт тебя дери, Нолан! Скажи мне на милость, почему я узнаю об убийстве в своём городе не от шерифа, а от вшивого газетчика?!

— Редж…

— Я мэр, Дэвид! Напоминаю, если тебе вдруг изменила память. И ты просто обязан сообщать мне о подобных вещах. В первую очередь! Сразу же, как узнал сам. Этот пронырливый сукин сын уже оборвал мне все линии, пытаясь узнать моё отношение к произошедшему. Ему хочется моих комментариев, Дэвид! Он вещает о каком-то жутко истерзанном трупе, а я не в курсе! Что произошло?

Дэвид досадливо поморщился. Чертов Сидни Гласс, редактор сторибрукской газетёнки, вечно суёт свой нос туда, куда ему не стоило бы.

И как он уже успел пронюхать об убийстве?

Реджина на том конце провода тем временем закончила свой гневный монолог и теперь молчала в ожидании покаянных речей супруга.

— Убита Мэри Маргарет, — Дэвид решил сорвать пластырь сразу. Резко. Без лишних переходов. Произносить эти слова вслух оказалось куда сложнее, чем он представлял. Реджина шумно выдохнула в трубку. — Труп обнаружила Руби. Сегодня ночью. Я как раз направляюсь к Вэйлу узнать результаты… осмотра тела. Я… извини, что не позвонил сразу. Я всё утро не в себе.

— К дьяволу этот Бостон с его конференциями! — в тоне Реджины больше не было металла. Теперь она переживала за мужа. — Ты не должен разбираться с этим один. Я возвращаюсь.

— Перестань, Редж, — нашёл в себе силы слабо улыбнуться Дэвид. — Эта твоя политическая канитель закончится через пару дней, тогда и вернёшься. Ты не можешь всё бросить. Ты мэр, милая. Напоминаю, если тебе вдруг изменила память.

— Я вернусь завтра, — не терпящим возражений голосом проговорила женщина. — Произошло убийство. Я не могу находиться за тысячу километров. Это мой город.

— Не веришь, что мы справимся сами? — поддел её Дэвид. Реджина в ответ недовольно фыркнула. — Твоя помощница развила буйную деятельность. Собирается привлечь к расследованию какие-то свои связи из Портленда. Не представляю, как у неё это получится.

— Ну, позвонить и сообщить мне у неё как-то не получилось, — холодно отозвалась женщина. И тут же совсем другим, более мягким и тягучим, тоном добавила: — Я люблю тебя.

Дэвид снова улыбнулся, на душе потеплело. Мадам мэр была удивительной особой. То она с холодным величием раздает приказы неугодным подчинённым и осыпает окружающих едкими замечаниями, то мурлычет нежности и краснеет как школьница, выслушивая комплименты. И именно на такой женщине, сотканной из противоречий и неожиданностей, Дэвид и женился. Ни разу за тринадцать лет не пожалев об этом. Почти ни разу.

— И я тебя, Редж.