8том. Литературно-критические статьи, публицистика, речи, письма

Ясно, что государство вправе это сделать. Одностороннее расторжение договора — акт, предусмотренный и дозволенный законом [682]. Договор, заключенный между коллективными организмами, не может вечно оставаться в силе против воли одной из сторон; и если даже отдельные люди не берут на себя договорные обязательства до конца своей короткой жизни, то разве могут навеки связывать себя государства, которые долговечней длинного ряда поколений? Что касается конкордата, то республике нет нужды изыскивать причины, позволяющие его денонсировать, ибо Святейший престол уже сделал это своими беспрестанными отказами соблюдать невыгодные статьи соглашения. По крайней мере таков взгляд французского правительства; но это еще не все. Истина заключается в том, что Рим никогда не признавал конкордата, поскольку Пий VII и его преемники неизменно отказывались принимать Органические статьи, составляющие единое целое с конкордатом.

Вот почему, когда я говорю о необходимости денонсировать договор, точнее видимость договора, который не существует и никогда не будет существовать, не следует понимать эти слова в строго юридическом смысле. Слова не должны быть более устойчивы, чем понятия, которые они отображают.

Глава IX

Как должно произойти отделение церкви от государства?

Иные утверждали вполне серьезно, что после отмены конкордата государство не сможет воздействовать через епископов на проповеди и поступки духовенства. Но конкордат, собственно говоря, не дает государству возможности влиять на епископов. На основании Органических статей, не признанных папой, правительство имеет право заявить устами ученых богословов — членов Государственного совета, что такой-то епископ виновен в превышении власти, если он действительно нарушил законы республики. Однако этому никто не верит — ни сам епископ, ни паства, ибо Государственный совет не является для них авторитетом в церковных вопросах и к тому же осуждение духовного лица светской властью запрещено статьей 41 Силлабуса. Правительство присваивает себе еще и другое право, с которым курия считается столь же мало. Оно лишает непокорных епископов и священников содержания, предусмотренного конкордатом, — поступок не очень порядочный и, главное, недействительный, ибо путем пожертвований верующие не преминут возместить эти деньги священнослужителям. Вот к чему сводится власть министра вероисповеданий над епископом.

Приводя доводы в пользу отмены конкордата, я забыл главное, а именно, что конкордата нет и никогда не было.

И Рим прекрасно это знает. Для него конкордат никогда не был договором. Это паспорт, документ, дающий ему кое-какие гарантии и право свободного передвижения по территории Французской республики. Вот почему он дорожит конкордатом. Без этой бумажки с приметами и именем владельца Святейший престол не узнали бы во Франции.

В аллокуции, обращенной к Консистории 27 сентября 1852 года, и в статье 55 Силлабуса от 8 декабря 1864 года Пий IX признал, что требование об отделении церкви от государства и государства от церкви есть одна из важнейших ошибок нашего времени.

В самом деле, церковь вовсе не желает, чтобы ее вытеснили из государств, где она мнит себя владычицей. Если по условиям конкордата церковь и не руководит делами во Франции, она но крайней мере в них участвует. Конкордат — последний и драгоценный признак ее былого единения с государством и та уловка, при помощи которой она еще надеется вернуть себе руководство нравами и призвать к повиновению светскую власть. На основании конкордата президент Лубе, этот преемник Карла Великого, является в христианской Галлии светским наместником папы. Если он не вполне подчинен церкви, если он не обнажает меча, дабы вернуть Петру его вотчину, виновны в этом коварство президента и наше злосчастное время. Но этому испытанию может прийти конец. Если же расторгнуть конкордат, святейший престол потеряет единственный документ, на основании которого он еще может участвовать в управлении республикой, и лишится всякого влияния во Франции.

Рим хочет сохранить самый принцип конкордата как остаток своего старинного права вершить суд инквизиции, а также потому, что отделение церкви его пугает. Лев XIII считал, что расторжение конкордата будет подлинным бедствием [683]. Во Франции некоторые из его политических единомышленников проявили сначала достаточно такта, чтобы скрыть свои опасения. Но перед надвигающейся опасностью они забыли об осторожности и сосредоточили все помыслы на том, чтобы ее предотвратить. Духовенство единодушно требует сохранения закона, который само же не соблюдает, а французские епископы наперебой оплакивают расторжение конкордата, ставшее необходимым по их собственной вине. Прелат Физе считает, что после отмены конкордата придет конец религии, а епископ Дюбийар страшится, что прохладные души совсем потеряют веру. Он надеется, правда, что горячо верующие души воспылают еще горячее. Но таких душ мало.