9 дней падения

— Похоже на то, — сказала она. — Израильтяне снова вцепились Ирану в горло, и муллы начали стрелять баллистическими ракетами! Пусковые установки по всему побережью Персидского залива — господи, посмотри на список! Они атаковали Рас-Тунуру, Аль-Джубайль, Эль-Фуджейру. Безумие!

Она бросилась к экрану телевизора и включила новости. Первые сообщения были очень плохими. Кровь западной цивилизации пылала в Персидском заливе.

В эти же решающие минуты на «Принсесс Ройял» пожар перекинулся на еще один отсек и создал угрозу массивному центральному танку корабля. На танкере произошел еще один взрыв, немедленно отмеченный системами. Несмотря на поток сообщений об израильском ударе по Ирану, защищенные линии телефонной связи передали сигнал бедствия на «Огонь Аргоса», поставив директора Фэйрчайлд в известность о том, что крупнейший танкер ее флота обречен на почти полную гибель. Хаос в порту сделал любые спасательные операции невозможными.

Макрей взял расшифровку, прочитал ее с грустным выражением в темных глазах, поджал губы, напряг челюсть и тяжело вздохнул.

— Я не из тех, кто склонен бить ложную тревогу, мадам, — начал он. — Но я не уверен, что нашей большой девочке удастся оттуда выбраться. Вам нужно быть готовой потерять ее.

— Вместе с нефтью на полмиллиарда долларов.

Операцию по снятию нефти пришлось прекратить из-за бушующих пожаров. Буксиры лихорадочно пытались вытолкнуть продолжавший крениться корабль с главных морских путей и отбуксировать к мелководью вблизи побережья. «Принсесс Ройял» так и не достигла безопасной пристани в Эль-Фуджейре и ее капитану было не суждено спокойно отдыхать вечером в международном морском клубе. В Эль-Фуджейре тоже бушевали пожары.

— Тогда все кончено, Гордон, — тихо сказала она. — Все конечно, и все, что у нас осталось — три танкера, ожидавшие нефть из Баку. Когда новости попадут домой, они начнут отказываться от каждого контракта. Нефть достигнет 200$ за баррель через несколько часов, если не раньше. Через три дня прибавиться еще сто. Нам нужно костьми лечь, чтобы загрузить эти танкеры, и как можно быстрее. Сколько людей мы отправили на Кашаган?

— «Аргонавтов»? Группы по девять человек на каждом вертолете, и два нонкомбатанта. Всего двадцать. — Макрей был удивлен тому, насколько легко она перенесла новость о «Принселл Ройял». Она уже начала действовать, исходя из сложившейся ситуации, и скоро он понял, почему.

— Значит, у нас еще остались мускулы?

— Три отделения, миледи. Тридцать три человека, так как я отправил одно отделение с «Принцессой Ирен» на север.

— Отправляйтесь на берег. Возьмите под контроль объекты. Доставьте инженеров. Никто не отнимет у меня контракт, пока у меня есть этот корабль и несколько отделений очень опасных людей, чтобы установить мое право.

— Вы хотите просто забрать эту нефть?

— Забрать? Она уже моя! У меня есть аккредитив на все, что «Шеврон» имеет в Баку. Сделка состоялась утром, перед атакой на «Принсесс Ройял». Да, мы потеряем корабль, но вся нефть на нем принадлежит «Шеврон».

— Но «Шеврон» еще даже не заполучил эту нефть в собственность.

— Незначительные детали.

— Они заявят, что контракт предполагал гарантии безопасности, и объявят, что не обязаны исполнять его.

— Они смогут поспорить со мной в суде через шесть месяцев, — улыбнулась она с огнем в глазах. — А тем временем я со всей серьезность намерена взять эту нефть — каждую каплю, которую я смогу заполучить в свои руки. И если кто-то считает, что может отказаться от сделки, им придется пройти через моих «Аргонавтов». Это понятно?

Макрей глубоко вздохнул.

— Действительно, — сказал он.

Она сидела за столом, невидящим взглядом глядя на экран, и внутри у нее сгущалась злость, постепенно вытесняя обеспокоенность. Она все еще могла потерять все, не только «Принсесс Ройял», но и все свои танкеры. В ближайшие сорок восемь часов она могла потерять всю свою чертову компанию, но какое это теперь имело значение? В глубине души она знала, что это было нечто большее, чем страх неизбежного провала и банкротства. Все дело было в том чертовом звонке красного телефона и трех мучительных словах — «Джеронимо, Джеронимо, Джеронимо»…

Он вернулся, мрачно думала она. «Киров» вернулся, и один Бог знает, что случилось с миром, когда он пропал — все прошло так тонко, что очень немногие смогли это заметить, если таковые вообще были. Слова Шекспира снова звучали у нее в голове: «Ад опустел, все черти здесь».