9 месяцев до смерти

Тинк шевелил руками волосы на макушке и запинался об родинки на ней.

– Это не наша земля, – он поднял руку в кулаке, чем испугал жену, ее круглые щеки покраснели от гнева. – Я, блин, хочу счастья нашим малышкам. Хочу, блин, им счастья.

– Все понятно, Тинк, ты хочешь им счастья.

Она с горем пополам взялась за сковороду и нажарила им блинов, больше похожих на омлеты.

Тинк считал себя малоимущим гражданином несмотря на то, что государство дало им максимум; он негодовал.

– Они купили наши, блин, души, Тильда. Твою душу купили. Ты ли это, кто меня любит? – он постучал ей в спину – она одернула плечо, закусив губу.

– Папа, а где мы будем жить? – спросила малышка Бой. Она возила вареньем по фартуку матери. Другие девочки заливались смехом счастья на веранде, обхохатывались, что есть мочи.

– Я знаю ответ. Пора снять повязку с глаз. Нам тут хорошо, но это все не наше. Это иллюзия.

Спина Тильды содрогнулась, она чувствовала, что настал день Би. В день Би, пятую среду второго месяца года, Тинк всегда принимал фундаментальные решения.

Тинк, потирая щуплые руки на крепком теле, собрал чемоданы и попросил девочек оставить всех дорогих кукол в доме – те, что они получили на благотворительной акции от последователей прокриншадской веры.

И только затем огласил свое решение, когда уложил все сумки в багажник.

– Я отвезу вас в храм Святого Иорлина, в западное крыло, а сам съезжу на муниципальную автостоянку и сдам нашего Джинджи, – он похлопал машину по капоту, – ведь он не наш.

– Ты из ума вышел, Тинки, – кивнула Тильда. Правда она не могла его бросить, ведь они испокон веков вместе, поэтому она взяла Бой на ручки и залезла на заднее сиденье с малышками. Тайс и Тэнда поплакивали. Тинк сел за руль.

– С этого момента, Тильда, давай признаемся себе: у нас нет дома, мы не в силах обеспечить себе пропитание.

– Ты не можешь, – вскользь прошептала Тильда.

– И мы обязаны снискать крова у господа нашего, Иеурониима.

– Как скажешь, дорогой, – кивнула Тильда.

Тинк резко развернулся, не веря ушам.

– Ты, видимо, прикалываешься, жена, а я ведь вполне серьезен.

– Я вижу, по собранным сумкам, Тинк. Я спокойна.

– Выговори, – закричал он, – Еще не поздно, выговори все.

Жена подняла свободные руки.

– Черта с два я сейчас что-то выговорю, Тинк-Танк, если сегодня день Би. Езжай уже.

Девочки заплакали.

Они припарковались на газоне у храма, на них тут же напал иерономонах, чтобы отъехали на положенную стоянку.

– Нас тут не ждут.

– Бог тебе не государство, – нагрубил Тинк, разворачивая руль со всей силы и въезжая задом в парковочное место.

– А тут и нет Бога, тут такие же люди, – Тильда подняла бровь и убрала локоны с лица Тайси.

– Как ты смеешь. Тут есть Бог, тут есть! Я покажу!

– Велением господа нашего Иеурониима, мы ищем прибежища в западной части вашего храма, – заявил он с порога петромонаху.

– Окей, – ответил тот, ковыряя зубочисткой в зубах и отошел к иконостасу, чтобы продолжить мольбу.

Западная часть никак не отделялась ни стеной, ни оградой от остального хора. За иконостасом прятался алтарь.

– Это священное место, – пояснил петромонах.

– Бог разрешает туда? – кивнул Тинк.

– Вообще мы не можем утверждать, мы же не Бог, располагайтесь, где вам будет удобнее.

И семья расположилась за дверью иконостаса.

Девочки трогали блестящие штучки:

– Какие украшательства, мама, это лучше, чем дома!

– Туалет в подсобном помещении, не увлекайтесь и бросайте туалетную бумагу в мусорник, – пояснил монах.

– Ясно, – Тинк поставил чемодан на престол и вздохнул с облегчением, – теперь, женщина, я чувствую себя в безопасности.

– Ты отказался от всего, – пояснила Тильда с деланным восхищением в голосе, – А я чувствую, что здесь нет кроватей и душа.

– Детка, это все решаемо.

– Ну так реши что-нибудь, у меня начались месячные, – шепнула она ему на ухо.

– Кошмар какой, – усмехнулся он и выяснил, что в пристройке к храму есть мойка с тазиками и послал туда жену.

Он проводил ее взглядом, сев на трон. Тинк почуял запах ладана – священник ходил вокруг него и рассеивал пары дыма. Ему в миг стало спокойнее.

Священник любезно склонился над ухом.

– Извините, покорный, на престоле разрешается сидеть только господу нашему. И еще. У меня вопрос.

– Дерзайте.

– На какой срок вы собираетесь искать прибежища у нас, если позволите?

– Я думаю, на долгий.

– Почему?

– Я вижу, что вы слабовольные, ребята, а я – морально волевой тип. Поэтому будем здесь, пока ваше терпение не кончится. А там и посмотрим.

– Хорошо, – только и ответил священник и удалился.

Впоследствии храм разорился и прекратил свое существование. Сложно петь для господа, когда рядом орут дети. Молиться в тишине, когда Тильда делает зарядку, или принимать исповедь, когда Тинк смотрит видео на планшете.

Поэтому храм закрыли, рядом построили новый. А эту священную землю оформили на Тинка, потому что он знал, что делает, в отличие от жены.

Жена переживала, но верила ему безоговорочно.