90-е. Шоу должно продолжаться 3

— Ага, понял-записал, — кивнул я. И потянулся к карману за блокнотом. — Еще что-нибудь нужно?

— Да не, все остальное нормально, — махнул рукой Бельфегор. — Там аппаратура старая, но все пашет. Кстати… — он наклонился к моему уху. — Я тут перетер немного с Максом, насчет… ну… ты понимаешь?

— Ага, — оживился я. — И как он? Все еще не готов сменить группу?

— Уже почти, — Бельфегор хитро улыбнулся. — Ему там Янчик на мозги капает, что, мол, с нами лучше не связываться, потому что мы выскочки, и все такое. А Макс же сам знаешь какой… нерешительный. Но сейчас кажется, что он сам уже почву прощупывает, чтобы из «Пинкертонов» свалить.

— Почему это? — спросил я.

— Ну, ты же знаешь Ширли? — ухмыльнулся Бельфегор.

— Это девушка этого самого… Николауса? — с трудом вспомнил я. Мало-помалу запоминал главных действующих лиц новокиневского рок-клуба, особенно тех, кто находился в самом верхнем эшелоне. «Пинкертоны», в которых лабал на басухе Макс, были группой крепкой, практически профессиональной, часто выступали на городских праздниках. Благополучные такие рокеры, в общем. Пели неплохо, аранжировки у них отличные. Награду даже какую-то получали из рук партийного руководства. Как пример для подражания. А Ширли была музой их фронтмена. Не пела, не играла, просто все время терлась рядом. И ни одной фотки «Пинкертонов» без Ширли нигде вообще не было. Рыженькая такая, с хитрой лисьей мордочкой. Хорошенькая.

— Ага, — Бельфегор хихикнул. — В общем, как-то они напились все, и Макс с Ширли… ну… того. И все об этом уже знают, кроме Николауса. Он дрых пьяный, пока они в соседней комнате… ну… это.

— Случается, — хмыкнул я. — Ну и?

— Ну и вот! — всплеснул руками Бельфегор. — Кто-нибудь об этом Николаусу обязательно проболтается. И тогда…

— А как же фри-лав и вот это все? — ухмыльнулся я.

— Ну, знаешь… — нахмурился Бельфегор. — Николаус же не хиппи. И вообще ему уже под тридцать, взрослый дядя.

— Думаешь, турнет Максимку? — подмигнул я.

— Да стопудово! — заржал Бельфегор, потом торопливо зажал себе рот ладошкой и снова склонился ближе. Но все остальные были так увлечены мифотворчеством про Женю Банкина, что на нашу «санта-барбару» внимания не обратили. — Еще и пинка придаст для ускорения. Главное, чтобы его еще кто не успел переманить.

— Понял, побалакаю с ним еще разочек, — улыбнулся я.

— Только не говори, что знаешь про Ширли! — прошептал Бельфегор. — Он не знает, что я знаю!

— Ясно, — снова кивнул я. Это были хорошие новости. Басиста нам в группе и правда не хватало. А Макс — очень хороший басист. Еще и с очень хорошим папой. Так что…

По полу потянуло холодом, старое овощехранилище наполнилось множеством громких голосов. Народ начал активно подтягиваться, скоро можно было начинать наше прослушивание. Я уже даже заготовил вступительную речь. Специально такую, чтобы эту вот расслабленную атмосферу сохранить подольше.

Во всей этой атмосфере меня напрягало только одно. Что-то не так сегодня было с Евой. Она с самого начала, когда мы с Жаном ее встретили в фойе универа, была какая-то смурная и молчаливая. И сейчас тоже… В разговоре участие принимает, но с таким похоронным лицом. Я сначала думал, может с экзаменом фигня какая. Но сейчас, когда дверь открылась, она как-то так недовольно скривилась, что стало ясно, что какой-то серьезный разговор назревает. Обиделась? Или все-таки случилось что-то?

Так что вступительная речь немного подождет. Я встал и подошел к девушке.

Глава 23

— И что она? — спросил я, внимательно глядя в лицо Евы. На самом деле, от ее рассказа у меня прямо отлегло. Но облегченно махать рукой я не спешил. По лицу моей музы было видно, что для нее это все чертовски важно.

Дело было не в Еве, не в наших отношениях и не в отце. Проблема была у лучшей подруги. Которая замутила с преподом по археологии, еще с летней практики. Женатым преподом. А один из однокурсников это дело спалил и принялся эту подругу шантажировать. А у той любовь, понимаешь, девочка впечатлительная и эмоциональная.

— Плачет и сидит дома, — вздохнула Ева. — Ни на один из зачетов не явилась. А сегодня так вообще…

Она замолчала, сжала зубы и отвернулась.

— Давай уже, заканчивай… — я взял Еву за руку и легонько сжал ее пальцы.

— Да этот урод к ней заявился утром, — зло проговорила Ева. — И она теперь вообще говорит, что таблеток наглотается… Мне кажется, она не решится, конечно. Но что делать, я не знаю. Ее так из универа после сессии отчислят. А она все-таки моя лучшая подруга…

— Нда, дела, — протянул я и глянул в сторону толпы рокеров, тусящих вокруг собранной из паллет сцены. Чуть в сторонке обнимались Бельфегор с Лариской. Мордашка у сеструхи была счастливая и безмятежная. Но зато я кое-что вспомнил. Тоже про одного студента с не в меру болтливым языком… Имя которого она мне так и не сказала, но макнуть его башкой в сортир я пока так и не удосужился. А надо бы.

— А имя у этого шантажиста есть? — спросил я у Евы. — Или подруга не сказала?

— Егор Замятин, — сказала, как выплюнула. — Он ко мне тоже подкатывал на первом курсе. А теперь пытается Галю в постель уложить…