90-е: Шоу должно продолжаться 5 (СИ)

А, ну теперь понятно, что это за явление такое. Такие грузовики со всеми на свете товарами я уже неоднократно встречал. В центре такие парковались редко, зато в спальных районах стали прямо-таки обыденностью. Припарковывается такой посреди многоэтажек, выставляет на край кузова образцы того ассортимента, который привез. От кочанов капусты и мешков картошки до книг и женских прокладок. И продает это все по сходной цене. А сюда, как я понимаю, привозят уже то, что не получилось за день распродать. В каком-то смысле лотерея, не предскажешь, какие именно товары будут на вечернем «торжище». Но цены и впрямь были, как говориться, дешевле краденного. Поддавшись настрою мамы, которая бодро торговалась за смерзшийся ком куриных окорочков и «пластилиновые» бисквитные рулеты, я прикупил пару палок полукопченой колбасы, головку сыра и упаковку тряпок для уборки внезапно. Потом подумал и набрал разномастных рыбных консервов с десяток. Запас, как говориться, карман не тянет.

Мама затарилась с куда большим энтузиазмом, во всяком случае, сумки, которые она захватила с собой, мы набили полностью.

— Повезло сегодня! — обрадованно болтала она, пока мы топали обратно к остановке. — Чечевицы ухватила аж трехкилограммовый пакет!

— Что-то я не встречал раньше у нас чечевицы, — хмыкнул я.

— Так она недавно только появилась, — сказала мама. — Ее нам в гуманитарной помощи из Америки присылают. Я как-то у Михалевых попробовала, вкуснотища, ммм! Как мелкая фасоль, только варится быстрее!

— Мне казалось, что гуманитарку бесплатно раздавать должны, — усмехнулся я.

— Ага, щас! — засмеялась мама. — Михалев по секрету рассказывал, что бесплатно там только для телевидения раздают, остальное идет в продажу, а самое вкусное себе разбирают. Те, кто на распределение гуманитарной помощи подсел, сейчас озолотились. А Михалев мимо пролетел, теперь вот локти кусает!

— Ладно, хрен с ней, с гуманитаркой, — поморщился я. Меня такие штуки всегда как-то неприятно царапали. Ничего не вижу плохого в зарабатывании денег в принципе, но когда лезут в карман к самым бедным, с пенсиями мухлюют, или, там гуманитарку ту же тырят — это у меня в голове плохо укладывается. — Мам, ты ведь хотела со мной о чем-то поговорить, ведь так? Так вот, напоминаю, что мы уже скоро приедем домой, а ты о своей проблеме не заикнулась даже.

— Володь, да я даже не знаю… — замялась мама. — Мне вчера только в голову пришло, а сейчас думаю, может ерунду придумала какую…

— Давай, делись уже, — подмигнул я. — Вместе и подумаем, ерунда это или нет.

— Ты ведь в «Самсон» заниматься ходишь? — вдруг спросила мама.

— Все так, — кивнул я.

— А хозяина этого клуба знаешь? — мама бросила на меня быстрый взгляд.

— Француза? — удивленно вскинул брови я. — Ну, виделись, конечно. Хоть и не задушевные приятели.

— Можешь нас познакомить? — решительно выпалила мама.

— Так, вот теперь я жажду подробностей! — прищурился я. — У тебя какие-то проблемы?

— Да надо отвадить одного придурка, — поморщилась мама.

— Ну давай-давай, начала говорить, так рассказывай! — потормошил я ее.

— Да обычное дело по нынешним временам, — махнула рукой мама. — У нас же завод встал окончательно, ты ведь знаешь. Ну и кое-кто поухватистее склады начали использовать под свои делишки. Товары таскать и перепродавать по мелочи. А недавно там завелся товарищ один, мамкин, блин, рэкетир… Взялся этих торгашей потихоньку пощипывать. Ходит по территории с парой хмурых мужичков, разговорчики скользкие ведет. Ну, ты знаешь, какие. Времена, мол, опасные, раскошеливайтесь на защиту.

— И к тебе подкатывал? — спросил я.

— Нет, меня пока что не трогал, — усмехнулась мама. — Боится еще по старой памяти.

— Так это кто-то из заводских что ли такой ушлый? — спросил я.

— Ага, — кивнула мама. — Из охранников бывших. Со мной пока что расшаркивается и заигрывает. Мол, что-то ты меня, Валентина, на чай не приглашаешь, все такое…

— А Француз тебе зачем? — прищурился я.

— А Француз твой, если хочешь знать, в нашем районе один из серьезных авторитетов, — ответила мама. — Если уж и платить кому на спокойную жизнь, так лучше ему. Так, Володь, ты не бери в голову, пожалуйста, это мои дела, я с ними сама разберусь, нехитрая наука. А то у тебя, я смотрю, аж кулаки сжались. Просто познакомь нас, а договорюсь я сама.

— Без проблем, мам, — кивнул я. — Можно хоть сегодня. Вернемся домой, я поговорю с Грохотовым, а потом дойдем до «Самсона».

Минутная нахлынувшая злость откатила, уступив место холодному рассудку. Это все-таки девяностые. Вся эта рэкетирская тема, с которой неформалы, в среде которых я почти все время вращался, существовали как бы в параллельных вселенных. Парни на тонированных девятках не интересовали нас, а мы, соответственно, не интересовали их. Поскольку сам я эту эпоху на гражданке не застал совсем, ломиться с разборками нахрапом было бы делом тупым и неблагодарным. Но изучить вопрос все-таки имело смысл, вдруг пригодится.

— Сегодня — это прекрасно, — мама выдохнула с облегчением.

— Ты с отцом говорила? — спросил я, уже заранее зная, что она ответит.