90-е: Шоу должно продолжаться 6 (СИ)

— Я на работу прихожу к десяти утра, — говорила тем временем Наталья Ильинична. — С этого времени и вам тоже можно. Поработаем какое-то время, попритремся, и, может, вам тоже сделаем ключи, ребятишки. Условия у меня простые. В кабинетах строго не курим! Если захотелось посмолить, то или в туалете, или у дальнего окна. Пить… Если только совсем чуть-чуть, чтобы не напиваться. Ну и шуметь можете сколько угодно.

«Царские условия, — подмумал я, усмехнувшись. — Наверняка где-то есть подвох, например в том, что обалдевшая от одиночества Наталья Ильинична будет лезть во все наши дела, но об этом мы потом как-нибудь подумаем…»

— … ах, как я мечтаю, чтобы «Буревестник» снова стал живым! — Наталья Ильинична продолжала говорить все то время, пока мы шли до ее кабинета, пока возилась с ключом и открывала тугой скрипящий от натуги замок, пока грохотала ящиками письменного стола. — У нас же раньше шикарные пионерские сборы проводили, вы же знаете? Сначала ребятишки выступали на сцене, а потом наш механик крутил для них кино. И танцы в холле для старшеклассников… А, знаете что? Когда вы освоитесь, мы с вами сообразим что-нибудь насчет танцев и концертов, может быть? Советского Союза, конечно, больше нет, но художественная самодеятельность-то осталась! Люди-то все те же, им ведь все равно иногда нужно что-то для души…

Наталья Ильинична торопливо пересекла свой кабинет и распахнула дверцы шкафа. Жан посмотрел на меня и сделал большие глаза. Я подмигнул и развел руками. Мол, такие дела, друг мой, некоторые оплату деньгами принимают, а некоторые — вот так.

— Ребятишки, вы здесь меня подождите, кажется, я папку одну в другое место унесла, — сказала Наталья Ильинична. — Я мигом сбегаю!

Директриса вышла из кабинета. Жан несколько секунд слушал, как ее шаги удаляются по коридору, потом повернулся ко мне.

— Слушай, если она все время так будет, то это… кошмар! — шепотом произнес он, снова сделав «большие глаза». — У меня уже мозг пухнет от этих ее историй бесконечных. И… мы что, правда будем заниматься художественной самодеятельностью?

— У всего есть цена, — хмыкнул я. — В том числе и у бесплатного помещения.

— Кошмар… — снова повторил он. — Я представил сейчас, что она будет у нас в редакции все время торчать и рассказывать, рассказывать…

«Ха, на лицо конфликт поколений!» — подумал я. Жан, в сущности, еще недалеко ушел от подросткового возраста, в котором вот эти самые старперские истории о том, что у них все было, это вещь жутко раздражающая. Пытка практически. Это мне просто. Если прикинуть, то Наталья Ильинична не так уж и намного старше меня настоящего. Вид «бабули» — это скорее душевное состояние, чем ее настоящий возраст. Так что для меня ее разговорчивость — это скорее повод для сочувствия, чем что-то неприятное. Она на стены лезет от одиночества, а тут такой подарок судьбы — два молодых энтузиаста с деловым предложением по ее профилю. Прямо-таки, сбыча мечт внезапная! Неудивительно, что ее прорвало.

— Жанчик, ты лучше подумай о другом, — сказал я. — Про будущую редакцию «Африки» со шкафами, на которых карты каких-то островов вырезаны. Про то, как Иришка из соседнего кабинета сделает настоящую телестудию. И будет со своего канала вещать. Про зал местный, который нам вообще даст массу самых разных возможностей.

А про себя я подумал про еще кое-что. Этот кинотеатр в будущем пришел в упадок и разрушился. Это значит, что никто из тех, кто расхватывал подобные площади в процессе приватизации либо на него не польстился, либо у него не хватило ресурсов что-то с этим не очень выгодным помещением сотворить. Меж тем, приватизация за бесценок в девяностые — это такая штука, про которую многие упоминали. Мол, если подсуетиться, то можно заполучить в свое безраздельное пользование чуть ли не любое городское здание. Я понятия не имел, какие телодвижения включаются в понятие «подсуетиться», но на этой мысли я остановился и проговорил ее про себя еще раз. Сейчас девяносто второй. Вроде бы, именно в этом году начнется раздача ваучеров и передача государственного имущества в частные руки. А что, если…

— Так, вот я и вернулась, ребятишки, — сказала Наталья Ильинична. В руках она несла толстую картонную папку. — Фотографии хотела вам показать!

Лицо Жана вытянулось.

— Для журналиста ты чертовски нетерпелив, — прошептал я. Жан обреченно вздохнул и сел обратно на потертый кожаный диванчик. На то самое место, по которому похлопала Наталья Ильинична. А потом нацепила на нос очки и развязала завязки папки. Судя по ее толщине, фотографии нам предстояло смотреть до завтрашнего утра.

— Да успокойся ты, — я похлопал Жана по плечу. — Не надо так вибрировать. Ну сам-то поставь себя на ее место, ты же умный парень. Живет одна, дома ее ждет только болонка Принцесса… Кстати, если бы не она, мы бы явно дольше там сидели.

— Вов, я думал я там взвою вообще! — всплеснул руками Жан. — «Вот это танец девочек-снежинок на новогодней елке, а вот это наш киномеханик показывает новый пинжак с карманами».