90-е: Шоу должно продолжаться 7 (СИ)

— Три дня назад Егор звонит в Закорск, — продолжил Василий, увлекая меня сквозь толпу разодетых в пух и прах гостей. — И говорит: «Ну и где?!» А там, понимаешь, начинают мазаться. Мол, поставщики прокосячили, то-се. В общем, Егор не выдержал, взял братву и сообщил, что завтра приедет забирать свои столы. И у директора фабрики есть два варианта — либо он погрузит столы, либо с его фабрикой случится самый большой пожар со времен новокиневского, образца семнадцатого года.

«А что за пожар был в две тысячи семнадцатом?» — машинально подумал я, а потом кааак понял. Не две тысячи семнадцатом, дурилка. В обычном семнадцатом. Когда Новокиневск задорно так выгорел почти дотла. Настолько, что даже революцию в стране местные жители заметили только к двадцатому году.

— Короче, видит он это угробие, — Василий подвел меня к ширме в задней стене. На ширме, кстати, в самом деле висела картина, изображающая море. Не Айвазовский ни разу. Эту марину явно писал какой-то ученик художественной школы для безруких. Или сам Егор Татарский, впопыхах накалякал. Когда понял, что супруге Валерии придется как-то объяснять, почему казино называется «Марина». — И говорит: «Слышь, ты что, дальтоник? Я тебе русским по белому написал, что сукно должно быть зеленое! А это что, мля?» Тот давай блеять что-то насчет морской волны, в которой поставщики захлебнулись, пришлось по всему Закорску спешно искать ткань, хоть сколько-то похожую во-первых, на сукно, во-вторых — на зеленое.

— Пришлось распороть пальто любимой бабушки? — усмехнулся я.

— И ты почти в яблочко, Вовчик! — захохотал Василий. — Вот за что тебя люблю, так это за умение бить не в бровь, а в глаз! В доме престарелых нашли рулон вот этой самой тряпки, которая на сукно похожа, как супружница Егора на трепетную лань! И натянули как-то. Вот и прикинь, картина: директор фабрики трясется, как дурная собачка с выпученными глазами, Егорка над ним нависает с паяльником. Готов уже директору во все технические отверстия его засунуть. А тут Коврига… Знаешь Ковригу?

— Неа? — помотал головой я.

— Ну да, откуда тебе? — понимающе покивал Василий. — В общем, помозник его. Правая рука и позвоночник в одном лице. Вот он и говорит: «Слышь, братан, у нас открытие послезавтра уже…» Егор охолонул малость, осмотрел еще раз эти столы и махнул рукой. Мол, хрен с ним, Новокиневск — не Монте-Карло какое-нибудь, и так сойдет.

За ширмой обнаружился сохранившийся уголок прошлой кулинарии. Та же краска на стенах, тот же пол, те же стулья. В одном углу сидели кружочком одетые в такую же униформу, что и Никитос молодые парни и девчонки, видимо, крупье. У другой стены, рядом с зеркалом, кучковались девушки в блестящих платьях и с перьями на головах. И старательно подмазывали свой убойно-яркий макияж.

— Тут потише немного и можно нормально поговорить, — сказал Василий, кивая мне на один из свободных стульев. — Давай уже, выкладывай, что там у тебя…

Ага, — я приземлился на стул и упер кулаки в колени. — В общем, у меня два вопроса. Точнее, один вопрос, а другое — не совсем.

Я по-быстрому изложил результаты своей поездки в Питер, не особо вдаваясь в подробности. И перешел, собственно, к просьбе Натальи Ильиничны. Мол, такое дело, хорошая женщина желает подзаработать на дачку, и нет ли у Василия каких идей, как ей можно в этом деле помочь.

— Ох уж эта мне Наталья Ильинична… — покачал головой Василий. — Головная боль одна с ней работать…

— А что такое? — спросил я.

— Да, понимаешь, я же пытался уже к ней подкатить с этим делом, — поморщился он. — «Буревестник» — он же даром никому не сдался, стоит там, как прыщ среди частного сектора. Устроил там у нее разок что-то, денежек отвалил нормально. Так она давай права качать. Мол, что это еще за девки на сцене, жопы из-под платьев сверкают. У меня тут приличное заведение, а не притон какой. В общем, весь мозг мне съела чайной ложкой. В прошлом году дело было. Я как-то вывернулся полюбовно тогда. Но решил, что не сунусь больше. А в тот раз ты грудью эту амбразуру прикрыл, так вроде нормально все получилось. Ну, с «Папоротником»-то.

— Так я и сейчас прикрою, — пообещал я.

— Эх… — Василий почесал подбородок и снова поморщился. — С одной-то стороны, можно и помочь дамочке, с другой… Ну не устраиваю я комсомольских собраний и пионерских сборов! Не пойдут на такое новокиневцы, наелись уже по самые гланды. А она, видишь ли, идейная…

— Да уж, — хмыкнул я. — У меня была идея устроить там концерт музыкантов-инвалидов, но это вряд ли ей поможет дачку купить.

— Инвалидов, говоришь? — цепко прищурился Василий. — А что это ты вдруг про инвалидов-то вспомнил?

— Да есть у меня один знакомый, — сказал я. — Попал в неприятную историю, осадочек остался. На гитаре играет, как бог… Ну ладно, как зам бога по игре на гитаре. Вот я и подумал, что неплохо было бы что-то такое устроить, знаешь, ламповое, камерное. Только народ на такое валом точно не пойдет.

— Мероприятие для инвалидов? — раздался вдруг незнакомый басок над самым ухом. — А давай-ка с этого места поподробнее, волосатик!

Глава 22