90-е: Шоу должно продолжаться 8 (СИ)

И тут я ударил. Без замаха ткнул кулаком под дых, и пока он не успел согнуться, двинул снизу в челюсть. «Чем больше шкаф, тем громче падает», — подумал я, глядя на скрючившегося передо мной Яна. Хотелось еще с ноги пробить, но я не стал. Достаточно. Это было так, в воспитательных целях. Судя по рассказу, этот его Егорка еще не приступал пока к физическим воздействиям.

— Ты как, очухался? — спросил я и после секундной борьбы с самим собой протянул ему руку.

— Ты офигел? — сдавленно прохрипел Ян, трясущейся рукой осторожно касаясь челюсти.

— Вставать будешь? — спросил я уже совершенно спокойным тоном. Пар я выпустил, теперь могу продолжить разговор. — Или тебе задницей в луже нормально?

— Да отвали ты… — буркнул Ян. — Я нормально же с тобой разговаривал, а ты…

Я наклонился к уху Яна и выдал ему длинную и не вполне цензурную тираду, суть которой сводилась примерно к следующему: «Наворотить глупостей может кто угодно, вот только взрослый человек выпутывается из них сам, а не тащит в ту же жопу своих друзей и коллег по музыкальному цеху. И если ты, придурок, даже с пару не самых сильных ударов так раскис, то представь, как ты будешь себя чувствовать, когда тебе паяльник в разные места начнут совать».

Сработало. Остатки детской строптивости оставили фронтмена «Цеппелинов», он как-то размяк, взгляд его уперся в острые носы «казаков», заляпанных весенней грязью. Губы задергались. Я даже думал, что он расплачется, но, к счастью, обошлось.

Не глядя на меня, он принял протянутую руку и с трудом поднялся. Попытался отряхнуть промокшие грязные джинсы, потом дернулся, зло сплюнул и медленно повернул голову ко мне.

— А что делать-то теперь? — спросил он, понуро опустив плечи. — Не к родителям же мне идти, у них таких денег нет. Разве что отец машину продаст. Или дачу…

Я щурился на солнце, в кустах у дороги надрывался радостным весенним чириканьем воробьиный хор. «Весна! Перезимовали!» — всеми своими гранями и оттенками говорил окружающий мир. И только тоскливое выражение на лице Яна в эту гармонию не вписывалось. Я молчал, улавливая, что за эмоции бродят в его здоровенной патлатой башке. Подумал мимоходом, что его маме, должно быть, было чертовски трудно покупать на такую башню шапки.

— Нет, к родителям с этим идти как-то вообще западло, — покачал головой я. — Родителей оберегать надо.

— Блин, в прошлом году так все хорошо было, — вздохнул Ян. — Концерты были, батя Кучерявого нам шабашки подкидывал разные, чтобы на инструменты и запись песен хватало… А теперь какая-то жопа… Еще и цены офигели в край… Что теперь делать-то?

Я слушал, что он там бормочет, а сам думал, стоит с ним связываться или нет. Я ведь, в частности, его вызвал на этот разговор, чтобы понять, что он за человек. И циничная часть моего рассудка твердила, что нафиг этот Ян не нужен. Что самое время сплюнуть ему на дорогущий американский сапог и уйти, насвистывая песенку про «темные тени», которая как-то неожиданно для всех стала новокиневским хитом. И пусть этот Ян сам разгребает ту кучу, в которую влип.

Хорошо, что я все-таки не циник. И никогда им не был.

— Что делать? — переспросил я. — Раз набрал долгов, значит придется отдавать.

— Да как я отдам? — сорвавшись на фальцет, воскликнул Ян. — Даже если мы сейчас все инструменты продадим, у меня все равно не хватит!

— Слушай сюда, цеппелин, — сказал я и подмигнул. — Есть идейка…

* * *

От автора.

Друзья! Новинка у Михаила Дорина «Афганский рубеж».

Вертолётчик из нашего времени, попал в зной, пыль и стреляющие горы Афганистана 1980 года:

Глава 19

«Все мы в чем-то Василий, — подумал я. — Он тоже любит переговоры в ресторанах вести».

Мы с Яном завалились в сумрачную кафешку «На старом месте». Впрочем, если быть точным, сейчас она называлась «CoRRida», но я точно знал, что это ненадолго. История, в общем-то, обычная для многих советских заведений общепита в Новокиневске. Когда в девяностых Союз рухнул, все они принялись переобуваться в прыжке, примерять на себя западные образы, менять внутренний интерьер по принципу «соберем из подручных материалов, чтобы как в кино получилось». У кого-то получилось перестроиться. Кто-то прогорел. А кто-то, потрепыхавшись некоторое время, приходил к выводу, что старое-доброе пользуется большим спросом. И случился ренессанс. Вот как с «На старом месте». Кафешка при советах была популярна среди богемы средней руки и старшеклассников. Я был, ясен пень, из последних. Привела меня сюда девочка, к которой я тогда подбивал клинья, очень возвышенная поэтесса. У нас не сложилось, но место я запомнил. В общем-то, ничего особенного в нем не было — обычный кафетерий — пол из мраморной крошки, обтянутые бордовым дерматином диванчики, тюль на окнах.